Меркнет вечерний, трепещущий свет,
Схлынули дня отголоски,
В комнате двое, я и поэт
Владимир Владимирович Маяковский:
- Здравствуй, товарищ потомок,
Ну как?
Чтите вы нас ещё там?
Строите начатый нами барак
кровью своей
и потом?
Нет. Почему?
Было ж всё на века.
Империалисты напали?
Сами сломали?
А как же ЧеКа?
Я так и знал -
Просрали!
Как же вы так?
Мы так верили в вас,
что вы достроите сказку,
И завоюет рабочий наш класс
Лондон,
Париж
и Аляску.
Слушай-ка, дядя, а случаем, ты
сам не из той
белой швали,
Что в вашем будущем
наши мечты
продали и растеряли?
- Нет, Маяковский, я тоже поэт…
- Вижу,
открыл творенье.
Книжку твою я б отнёс в туалет,
было бы ей
применение.
- Я не об этом. Скажите вы мне,
Вы, гений русского слога,
Бились, пылали в любовном огне,
Как же всё это без Бога?
Ваш удивительный, яростный дар
Был осенён Всевышним…
- А я помочился ему в самовар!
Правда ведь,
здорово вышло!
- Вы, Маяковский, хороший поэт, -
Тут меня что-то попёрло:
- Собственной песни любимее нет,
Как же вы так ей, на горло?
- Слушай, мужик,
ты меня не учи!
Книжки мои в сафьяне!
Кто ты такой,
чтоб макать калачи
в чайном моём стакане?
Блока читаешь?
Он пишет хитро.
Мне ли с ним меряться славой?
Где ему памятник?
Или метро?
Не дотянул кудрявый!
Кто ещё чтобы известней меня?
Перечисляй,
хоть всю стаю:
Горький?
Есенин?
Цветкова?
Херня!
Дальше.
Булгаков?
Не знаю.
Зря ты мне влез
в отраженье души,
вызвав меня
с перепоя.
Ты передай там своим,
запиши,
что я не вышел
из боя.
Что я и здесь,
как тогда,
на земле,
песней
вздуваю пожары.
Скоро тебя, контру,
сварят в смоле
пламенные комиссары!
И у Петра мы отнимем ключи,
чтоб не пускал всех,
не глядя.
Так, что ты, дядя,
меня не учи.
Лучше читай меня,
дядя!
- Зря ты, Владимир Владимирович,
Водки не выпил чарку.
Тёзку кремлёвского лучше покличь
Истопником в кочегарку.
Он, хоть и сер, как амбарная мышь,
Знает ходы все и щели,
И всю Америку, Лондон – Париж,
Вертит на виолончели.
Кто это?
Ваш генеральный сейчас?
Что?
Президент?
Вы чего там?
Разве же мог наш
трудящийся класс
так собезъянить Европу?
Вы все предатели
и холуи!
Слышишь,
доносится грохот?
Это не гром,
это песни мои
ломятся в вашу эпоху.
Вас настигает
клокочущий рёв,
мой, главаря-горлана,
Чтобы бойцы
из окопов и рвов
вышли на встречу Тирана.
Будет вам снова
железный хромец
злобу кидать в ваши пасти,
Чтобы был князь,
Председатель,
Отец
и поводырь
до счастья!
Ну, а тебя
я пришиб бы, сморчка,
Нет злей врагов,
чем поэты!
Кто там сейчас
у вас вместо ЧеКа?
И почему
не в тюрьме ты?
Плюнул в мой бюст,
Мне твой облик знаком,
В Вятке,
на Педе,
не ты ли? –
Целит в меня Маяковский плевком,
Вот и поговорили…
Свечи потухли вдруг, лишь лунный блин
Светит уныло из бездны.
Зеркало треснуло, в сетке морщин
Что-то мелькнуло, исчезнув.
Грозных проклятий его череда
Оборвалась с полуслова…
Больше, клянусь, ни за что, никогда
Не повторю я такого!