Я, уличенный будто зверь,
греша не тяжелый рок,
рванул что есть силы родную дверь,
и ушел за порог.
Ушел не к матери,
не к сестре,
к чужому ушел крыльцу,
а там сказали сразу мне-
негоже мрачнеть, не к лицу.
И все появилось тогда на столе:
бокалы и рюмки вдруг;
и люди сказали- пока мы есть,
ты не потерян, друг.
1988