Оставшиеся два года до Победы Эдик прожил у тёти Лены и дяди Вано. И их дом стал и его домом.
А девятого мая в Тбилиси творилось что-то несусветное – это была одна общая нескончаемая ликующая радость.
Май близился к концу. Победный, тёплый и радостный, полный улыбок и возвращений воинов, он наполнял души людей счастьем и вселял надежду, что теперь жизнь вновь возликует, что всё наладится и никогда-никогда впредь войны не повторятся. И даже те, кто потерял в этой страшной кровавой бойне своих родных горячо любимых людей, тоже радовались, с горечью в сердце, но радовались долгожданному миру. Радовались за других, за своих детей, за свою землю, за весь выстоявший народ.
Дни были солнечными и ликующими. В воздухе словно повисло и сияло, и звучало на все лады, и множилось тысячекратно самое лучшее на свете слово «Мир!» И каждый день приносил новое счастье – чьё-то долгожданное возвращение с войны. Возвращение Домой!
Однажды в самом конце мая рано-рано утром скрипнула дверь. Эдик открыл глаза и замер в радостном изумлении. На пороге стоял папа, худой, седой, в выцветшей солдатской форме, с наградами на гимнастёрке. Его дорогой Чоджа! Его, такой бесконечно родной и любимый, папа!
И грянуло солнце! И папа стоял в его восходящих лучах и словно светился. И лицо его светилось. И всё вокруг утопало в ярком свете.
Тётушка Лена выбежала из комнаты, всплеснула руками и выдохнула: «Ну, чисто архангел!» Потом в кухню ворвалась Раечка. Эдик вскочил с кровати и повис у папы на шее. А следом за ним и Раечка.
Тётушка крепко обняла папу, расцеловала в обе щёки и усадила на диванчик. И пока она суетилась, накрывая на стол, папа молча смотрел на всех и улыбался.
Вечером у них были гости: соседи, папины знакомые, друзья дяди Вано. Они праздновали и веселились. И говорили длинные добрые тосты, так замечательно говорили, что у слушающих слёзы наворачивались на глаза.
Пришло письмо из Кировабада. Макич тоже пришёл с войны! Не зря же он четыре года назад сказал свой новорождённой дочке: «Ради тебя я вернусь!»
Начиналась хорошая мирная жизнь. Новая жизнь. Они словно заново родились, будто всё видели впервые: и яркое синее небо, и высоченные платаны, и резные балкончики, и красные крыши, и строгие купола храмов возвышающиеся над этими крышами, и синеющие вдали горы, и улыбки на лицах встречных людей. И Тбилиси, словно проснувшийся от долгой тягостной спячки и теперь стряхнувший с себя остатки жуткого сна, звонкий, яркий, похорошевший.
Они теперь везде ходили втроём, Эдик с Раечкой и папа. Они облазили весь Тбилиси, ездили в Муштаиди и катались там на детской железной дороге, поднимались к Нарикала, ходили на Куру, и просто бродили по Салолаки, Старому городу и Авлабару. Прокатились на фуникулёре до храма Святого Давида, зашли в Пантеон, чтобы поклониться могилам великих людей Грузии и Александру Грибоедову, и уже пешком поднялись выше, на плоскую макушку Мтацминды. И оттуда смотрели на развернувшуюся перед их глазами панораму Тбилиси.
Через неделю Эдик с папой уезжали домой, в Хашури. Тётушка Лена наготовила им с собой полную котомку еды, её даже поднять невозможно было. Они всячески отнекивались, но тётя Лена так грозно на них глянула, так зычно гаркнула, что Эдику и Чодже сразу же расхотелось с ней спорить.
Они ехали на попутке. Сидели в кузове полуторки и солнце поливало их своими лучами, ветер обдувал лица и приносил на своих крыльях чистую горную свежесть. И души вновь наполнялись счастьем, таким громадным, что оно переливалось через край и заполняло собой всё на свете.
Отца с сыном ждал их любимый дом, их любимый Хашури, новая послевоенная жизнь. Правда, эта жизнь будет уже другой, без мамы – без их любимой Марии, и без Степана. И горечь от этой утраты останется в сердце навсегда. Но всё-таки жизнь будет!
Эдик ещё не знал, что через некоторое время на пути его папы встретится хорошая женщина, Зина. И образуется новая семья. И он станет для Зины – любимым старшим сыном. А потом у него появятся двое младших любимых братьев – Мераби и Степан. И когда его братья вырастут, у них будут свои семьи и свои дети, а потом и внуки. Его долгожданные племянники. И жизнь продолжится.
И сам Эдик вырастет и у него родится дочь, такая же черноволосая, черноглазая и смуглая, похожая на него самого и его маму Марию. А когда дочь станет взрослой – у него появятся обожаемые внучки.
Это будет, потом. А пока Эдик ехал домой, рядом с папой, с его дорогим Чоджей, прошедшим всю эту долгую страшную войну и наконец вернувшимся к сыну. И не было на свете мальчика счастливей, чем Эдик.