Гном Иннокентий работал садовой игрушкой. График удобный – с весны и до осени ранней. Днём медитировал рядом с беседкой послушно, ночью ходил поболтать к домовому в чулане. Осенью поздней хозяева дачи фигурки в комнатке тесной, где грабли, ведёрки и лейки, в ряд составляли, но Кеша наш хитрый и юркий ловко сбегал (домовой рассказал про лазейку). И исчезал до весны. Танцевали метели, мир засыпало причудливо белым и ватным. Вечность зимы прогоняя, звенели капели. Гном Иннокентий всегда возвращался обратно.
Глеб-домовой обустроил чуланчик уютно и коротал каждый год в одиночестве зиму. Всё хорошо и покойно, волшебно и чудно - пледик, качалка и чай в старой кружке любимой. Но становилось тепло. В суматохе весенней садик и дом оживали, на солнышке греясь. На чердаке подрабатывал Глеб привиденьем - вещи ронял и тихонько стучал в батарею. А по ночам Иннокентия слушал баллады о тридевятых горах – волшебства колыбели. И приходила заря, погасив мириады звёздочек под соловьиные нежные трели.
Фея Ирина по должности числилась птичкой и выводила рулады порой предрассветной. Всё потому, что когда-то училась отлично в консерватории эльфов и фей на бюджетном. Облик менять - для волшебницы навык не лишний, может соловушкой, может и мышкой-норушкой. И, пробираясь в чуланчик, любила Ириша Глеба и Кеши беседы полночные слушать. А на заре голос Иры хрустален и звонок новому дню без опаски распахивал двери….
Как я об этом узнала? Всё просто, ребёнок. Я их придумала, чтобы ты в чудо поверил.