Прилив.
Воды по щиколотку —
брызги, мокрые края одежды.
Сarrus navalis, "потешная повозка",
неумолимо катится к финалу.
Петарды едкой серой исходят
в ярко-зелёных водах.
Алый плащ, на самокате вопреки запретам,
чуть помедлив, срывается с моста Риальто
вниз по ступенькам и пропадает из виду.
Разве можно кого-то отыскать
в ликующей толпе,
где каждая вторая маска — вольто,
самая безликая из всех немыслимых личин!
Людской поток по лабиринту сумеречных улочек
стремится к площади Сан-Марко.
Буффоне, там и тут, выныривает из пучины —
"все сюда... сейчас голубка взлетит над колокольней!.."
Придерживая треуголку, задираю голову —
Алый плащ танцует пиццику...
И камнем падает с каната.
Полицейские свистки,
карабинеры в чёрно-красном,
перепоясанные белыми ремнями
(чем не карнавальные костюмы! )
за моей спиной сдержать пытаются толпу.
Под капюшоном — уродливая карлица
с плаката "vivo o morto" ("dead or alive" ).
Алый плащ, впитывая воду,
становится кислотно-жёлтым.
Под маской тяжело дышать.
Чьи-то пальцы стискивают пальцы —
бархатная чёрная моретта
над венецианским декольте,
не способным что-то утаить
("не надо... не смотри").
Бродячий музыкант рыдает в голос
над изломанной виолончелью,
познавшей не одного маньяка.
Уборщики сгребают мусор,
раздражаясь на взбудораженных приливом
гневливых чаек...
Ciao, caro!
(пальцы отпускают пальцы).
*в тексте отсылки к рассказам Дафны Дюморье
"А теперь не смотри", "Птицы".
Илл: Mead Schaffer, Illustration.