Года идут, и мы теряем близких.
И наши слёзы их не оживят,
Но в памяти моей они стоят
Две бабушки, склонившись низко.
Они ушли уж тридцать лет назад.
Одна была шустра и непоседа.
Другая остепенена, чинна.
И я с обеими под чайные беседы,
Любил сидеть до самого утра.
Они мне говорили про мирское.
По-разному, но всё ж одна черта,
Объединяла их былое -
Забота о семье и доброта.
Мы с бабой Машей вечерами,
Ходили в поле, чтобы посмотреть,
Огни Быковской вышки над лесами,
Они горели красными огнями,
А я мечтал всё на неё залезть.
Она любила лето и природу.
Весной мы собирали с ней сирень,
И дома опускали в воду,
Чтобы потом в дождливую погоду,
Нам не казался мрачным день.
В такие дни, усевшись на диване,
Читала книги о военных днях.
И о собаках, что так помогали,
Спасать людей в завалах и снегах.
И после это долго обсуждали.
Любила собираться вместе,
С родными близкими за праздничным столом.
И слушать своей мододости песни,
Под звук гармони, наполнявшей дом.
И сердцем радоваться с нами вместе.
Я полюбил тогда застолье -
Собранье близких мне людей.
На майские у бабы Оли
Всегда было полно гостей.
И каждый встречей был доволен.
Ну уж была и непоседа!
Как настоящий командир,
Руководила в День Победы
И праздник превращался в пир,
Где были песни и беседы.
Но и за всем она следила.
Кто, как и что, и сколько пьёт.
Как бы кому не перелила,
Не дай Бог если развезёт.
А то могла бы и периллой
Ошлять, кто чуть переберёт.
Всегда она была в заботах.
В своих проблемах и чужих.
И с утреца, как на работу,
Спешила проверять родных -
Не начудил ли, запил ль кто-то.
С утра проверит тётю Валю,
В обед в Посадку забежит
И на Гагарина заглянет,
А к вечеру у нас сидит.
И всё о всех она расскажет.
Такими вот и сохранились
Бабульки в памяти моей.
Мы весело и дружно жили,
До самых их последних дней.
Потом их рядом схоронили.
Теперь к могилкам у церквушки,
Раз в год к Николе мы спешим,
На пасху помянуть старушек,
Роднёй здесь выпьем, посидим.
И вспоминая, помолчим,
Чтобы покой их не нарушить.