Мне в этой жизни будто повезло:
Я никогда не слышал канонады,
Не рвалось в клочья тело за награды,
Да я и сам не сеял смерть и зло...
Но то везенье будто не со мной,
И жизни призрачны неверные границы,
И я с войной всё время, как с женой,
И даже ночью не могу забыться:
Смердят и стонут страшные тела,
Дрожат куски истерзанного мяса,
И новым фениксом холодная зола
Встаёт для танца боли и экстаза.
Зачем далась живущим эта страсть?
Идущий неизменно ищет пасть,
А умирающий желает только жить,
Убийца, в жажде вечной полюбить,
Забыться хочет в ужасе смертей.
И это всё, чтоб вновь рожать детей,
И им дарить свой ужас, свой позор,
И снова в смерть укрыться, ибо вор.
Живу опять: болезнь, война, и смерть.
Не в силах более на мерзкий пир смотреть,
Я отпускаю ужас бытия.
И слышу голос:
- Зравствуй, это я!
И шелест риз, и голос так знаком!
И этот запах мёда с молоком...
- Привет, Иуда! Ужин не остыл.
Мы очень ждали. Где так долго был?
PS: автор не является христианином, и в данном стихотворении не предлагается прийти ко Христу, чтобы спастись. Имеет место быть только аллегория, с использованием популярных архетипических образов.