Великий Инквизитор. О Третьем Искушении *
Продолжил речь Великий Инквизитор –
Копилась в ней жестокая гроза
Напоминаньем давнего визита,
Где Пленник Духу в «третьем» отказал:
«Как нам понять? – ещё тогда Ты мог бы
Меч кесаря рукой Своей поднять,
И власть Твоя была бы высшей пробы…
Зачем же дар решил ты не принять?
Наверно, Дух о людях лучше помнил,
Когда давал решительный совет, –
Приняв его, Ты всё бы то восполнил,
Чем обделён на свете человек,
Который ищет: перед кем склониться,
И совесть неспокойную кому
Вручить, и как бы всем соединиться
В бесспорный муравейник, по уму.
Всемирная потребность единенья
Есть третья и последняя беда,
И прекратить последнее мученье
Стремилось человечество всегда.
Великие народы процветали,
Но не бывали счастливы нигде,
Ибо сильней потребность сознавали
Всемирности в общении людей.
Недаром же Тимуры, Чингиз-ханы,
Великие в своём кровавом зле,
Мечом и славой подчиняли страны
Всеобщему единству на земле.
Принявший мир и кесаря порфиру,
Всемирное бы царство основал,
Отставил меч и взял бы в руки лиру,
Покой всемирный всем бы людям дал.
Кому ж ещё владеть людьми пристало,
Как не тому, кто совестью других
Владеет, не смущаясь тем нимало,
И чьей рукой даются хлебы их,
Меч кесаря мы взяли и отвергли
Тебя, конечно, и пошли за НИМ.
Пройдут века, бесчинства не померкнут
Свободного ума, что Ты ценил.
Ум доведёт до Вавилонской башни,
И возводить её начнут без нас,
Поссорятся, увидят день вчерашний,
И всю антропофагию анфас.
Тогда-то, извиваясь перед нами,
Зверь непокорный приползёт к ногам,
Обрызжет их кровавыми слезами
И покорится новым господам.
На зверя сядем и воздвигнем чашу,
Со словом «Тайна» в надписи на ней,
И вот тогда настанет царство наше, –
Счастливого покоя для людей.
Избранников своих гордишься строем,
Но у Тебя избранники одни,
А мы же миллионы успокоим,
Храня от бед все годы их и дни.
Да так ли ещё в данности текучей:
Сколь многие избранники венец
Нести устали, и среди могучих
Не все Тебя дождались, наконец.
А сердца жар и силы духа в каждом
Уже несут, ровняя бодрый шаг,
На ниве новой, где и на Тебя же
Они воздвигнут свой СВОБОДНЫЙ стяг.
Но Ты же сам воздвиг такое знамя, –
Свободно истреблять и бунтовать;
Наоборот же, – кто пойдёт за нами,
Те будут все счастливо процветать.
О, убедим мы, что они свободны
Пребудут в мире только лишь тогда,
Когда свою свободу, как угодно,
Нам отдадут, покорны навсегда.
И что ж тогда, солжем иль будем правы?
Они поймут, где правды колея,
Лишь вспомнив путь ужасный и бесславный,
Каким вела свобода их Твоя.
Свобода, ум свободный и наука
Их неизбежно в дебри заведут,
Где чуд и тайн неразрешимых мука,
Борьба без правил, страх и самосуд.
Одни, что непокорны и свирепы,
Те скоро себя сами истребят;
А слабые, с бунтарностью нелепой,
Друг с другом ту же глупость сотворят;
А третьи, что останутся, – несчастны
И слабосильны, – в прахе приползут,
Смятённые от прошлых дней безвластных,
И, горестные, к нам возопиют:
«Вы были правы, вы одни владели
Непостижимой тайною Его,
Мы к вам вернулись, мы переболели;
Спасите нас для царства своего».
Они, конечно, будут видеть сами,
Что хлебы те, что мы им отдаем,
Добыты их же крепкими руками, –
А мы у них берём и раздаём;
Они от нас чудес ли ожидают, –
Как будто рады более всего
Не хлебу, а тому, что получают
Из наших рук они теперь его.
Всё потому, что помнят, как в каменья
Их хлебы обращались им без нас;
И камни как им, после возвращенья,
Хлебами обращались много раз.
В раздумьях: от чего они несчастны
Откроют люди правду, и тогда
Они оценят благо быть подвластным
И подчиниться раз и навсегда.
Кто более всего непониманью
Способствовал, всемирному, скажи;
Кто стадо раздробил и в испытаньях
Его путём неведомым кружил?
Мы соберём стада с дорог их пыльных,
И потекут в смиренном счастье дни,
Существ покорных нам и слабосильных,
Какими были созданы они.
Мы убедим их перестать гордиться,
Чему Ты научил их и вознёс,
Что это слабосильным не годится,
Как путь пустых надежд и горьких слёз.
Они, робея, станут прижиматься,
К нам, как к наседке малые птенцы;
Дивиться станут нами, ужасаться,
Гордиться, что такие молодцы;
Что мы такое стадо усмирили, –
Сто миллионов нам подчинены;
Что мы их буйство строго покорили,
Над ними так могучи и умны.
От гнева нашего, впадая в расслабленье
И трепет робкий сердцем и умом,
Легко затем по жесту, мановенью,
Как дети, засмеются о пустом.
Да, мы заставим их работать много,
Но в редкий час, свободный от труда
Пусть веселятся песнями нестрого
И плясками, – невинными всегда.
Мы разрешим им даже грех, бессильным.
Они за это будут нас любить,
Как дети восхищённо и умильно, –
За то, что мы позволим им грешить.
Мы скажем им, что будет грех искуплен,
Любой, что разрешённым назовём,
И наказанье, врозь и совокупно,
Мы на себя за их грехи возьмём.
Они, как благодетелей за это,
Понёсших перед Богом их грехи,
Так будут обожать нас беззаветно,
Что тайн от нас не будет никаких.
Им жить с женою иль иметь любовниц
Мы будем позволять иль запрещать,
Иметь детей позволим не любому,
А лишь послушным будем разрешать.
Они ж с весельем будут покоряться
И тайны совести свои к нам понесут;
И эти тайны нами разрешатся
Так, что решенье правильным сочтут;
Так как оно избавит от заботы
Свободного решенья страшных мук
Все миллионы рядовой пехоты,
Чем будет счастлив их послушный круг.
И только мы, мы, знающие тайну,
И все века хранящие её,
Познав до дна, несчастны будем крайне, –
Сто тысяч все, – в проклятии своём.
Великое проклятие познанья
Добра и зла мы взяли на себя, –
Во имя Твоё встретив угасанье,
Лишь смерть найдут, а вовсе не Тебя.
Но мы секрет о жизни быстротечной
Надёжно и надолго сохраним,
А их манить наградой будем вечной,
Хотя Тот Свет, уж точно, не для них.
Пророки говорят и обещают.
Что Ты придёшь и снова победишь, –
Избранники ж, что мощью впечатляют,
Свое спасенье оправдали лишь;
Они спасли себя, могучих, гордых,
И этим оторвались от земли.
А что ж народ, который ниже сортом?
Да, мы трудились и их всех спасли!
Блудница с ТАЙНОЙ, что сидит на звере
В позоре снова будет, говорят,
Что в бунте новом слабосильных в вере,
Её, сорвав порфиру, обнажат.
Но я могу сказать о миллионах
Младенцев, порождённых без греха,
Счастливых, обожаемых, законных, –
Под нашей властью, взятой на века.
Мы, кто грехи для счастья их забрали
Все на себя, представ перед Тобой,
Тебе спокойно скажем без печали:
«Суди нас, если можешь, в час любой!»
Знай, – не боюсь Тебя, служа народу,
И что в пустыне тоже я бывал,
И, как и Ты, благословлял свободу,
Которой Ты людей благословлял.
В пустыне жаркой, с пищей необильной,
Меня к Тебе в избранники влекло,
И я хотел в рядах могучих, сильных
Со всей душой «восполнить их число».
Но я в песках очнулся очень скоро,
Безумию не сдался головой,
Примкнул, вернувшись, к тем, пришлось которым,
На благо всех, ИСПРАВИТЬ ПОДВИГ ТВОЙ.
От гордых воротился я к смиренным,
Чтоб всех смиренных счастью послужить,
И царство наше необыкновенно
Созиждется и вечно будет жить!
Я повторяю, Ты увидишь завтра
Судьбы неповторимую игру, –
Актёры мне послушного «театра»
Подбросят угли к Твоему костру.
Ты помешал, придя к нам, пусть невольно!
Пусть мы с Тобой взаимно не в долгу,
Но кто сгореть Тебя достоин боле?
И, значит, завтра я Тебя сожгу!
Dixi.»
* - по мотивам романа Ф. М. Достоевского
«Братья Карамазовы»;
22.02.2024
Великий Инквизитор
Содержание
1. Арест Спасителя
http://stihi.ru/2024/02/03/2836
2. О трёх искушениях
http://stihi.ru/2024/02/11/3364
3. О первом искушении
http://stihi.ru/2024/02/16/3152
4. О втором искушении
http://stihi.ru/2024/02/20/3095
5. О третьем искушении
http://stihi.ru/2024/02/22/3208
6. Поцелуй в сердце. Заключение
http://stihi.ru/2024/03/07/4868