Чьей-то волей, живущая ныне,
Я пришла из столетья карет.
Я сошла с пожелтевшей картины
Через сто заколдованных лет.
Со своею манерностью броской
И чрезмерною бледностью щёк
Я нежданным живу отголоском
Чьей-то кисти и оживших строк.
Оторвавшись от века иного,
И сегодня не зная, как жить,
Боже-Боже, молю тебя снова
В галерею меня поместить,
В дальний угол, где пыль с паутиной
И прозрачная тень витражей,
В обрамленье всё той же картины
На просмотры ночных сторожей.
И тогда, оградившись от боли,
Я останусь в столетье карет,
Пока снова по чьей-нибудь воле
Не очнусь через множество лет.