Жжёт глаза синева до дна черепной коробки.
Жажда рождает стих.
Радость в столице: гул, птичий крик, тугие пробки -
Дело, впрочем, не только в них.
Дело в заумных книгах и фильмах, не понятых до конца.
Тяжесть в ладони прячет знакомый на ощупь овал лица.
Мягкость песка - химера всюду, кроме, может быть, Мальдив.
Это так же верно как то, что когда-то мальчик был и юн и красив.
Был исполнен негой от взрослой жизни, начатой три дня назад
И умел смеяться так, что смеялись только одни глаза.
Шаг на улицу, родному солнышку подставляя побритость щёк,
Удивлялся, творил, влюблялся в каждую как беспамятный дурачок.
В каждой видел небес отметину, поступь ангела и изящность рук.
Бросал сам, чаще все же - был брошенным. Становился на новый круг.
Трезвый ум - почти надругательство над метущейся душой.
Можно ведь пережить предательство, но нельзя пережить покой.
Невозможно проснуться в тёплом и ужас - голова совсем не болит.
Как дворняга, что днём машет хвостиком,
а под утро опять скулит.
Эстафета тел плюс мельканье баров замешались в один коктейль.
Душ родство так легко душ обычный смоёт, что заботливо даст отель.
Мягкость песка - химера всюду, кроме, может быть, Мальдив.
Это так же верно как то, что когда-то мальчик был и юн и красив.