На доске новостей объявление.
Целый плакат.
И ни слова на нём.
Лишь портрет человека. И всё.
Он был чей-то отец,
Чей-то муж,
Чей-то сын,
Чей-то брат,
А теперь он убит, и глумится над ним вороньё.
Что теперь говорить про улыбку его и слова.
Человеком он был настоящим — не этим чета,
Что парадом уродов шагают по нашим правам
И ордою убийц пронеслись по чужим городам.
Рядом множатся тени, просвета по-прежнему нет.
Жизнь срывается в пропасть из распрей и старых обид
Утонувших в себе,
В равнодушии,
В подлой войне,
Уходящих до срока, по глупости и без борьбы.
Я застыл у стены скорби, плача и памяти жертв,
Где дежурят убийцы без совести, чести и лиц.
В их реестре портретов он значился как человек,
Безусловно опасный для их легиона убийц.
Как удобно, что вновь у народа повсюду "враги":
Миллион расстреляешь, а рядом уж новый растёт.
Час портрет провисел и был сорван...
Был дважды убит
Человек.
Только дело его не убито.
Живёт.