Жизненные наблюдения - 53
И такое бывало! - 8
Давно, когда ещё существовала Налоговая полиция, которая имела право расследовать налоговые преступления, знакомые направили ко мне весьма интересно клиента, - ему было под шестьдесят, высокий, умный. Жизнь сильно потрепала, но не обозлила человека, чувство юмора у него сохранилось. Был он мастером спорта по боксу, из-за чего к старости у него стала развиваться болезнь Паркинсона,голова
его тряслась, как у знаменитого чемпиона мира в тяжёлом весе Мохаммеда Али (Кассиуса Клея), достигшего преклонного возраста. Близкие звали его Сан Саныч. Обвинялся он в совершении налоговых преступлений. Материалы дела раздулись до нескольких томов, в них было много так называемой "макулатуры" - финансовых документов, отчётов, справок и тому подобного. Вину он не признавал.
Посетив следователя, мы заявили ходатайство о раздельном ознакомлении с материалами дела. Посмотрев протокол допроса клиента после предъявления ему обвинения, я отметил, что до 60-ти лет ему оставалось 3-4 недели, а это, как будет ясно далее, сыграло огромную роль в его судьбе. Дело в том, что уже больше месяца, как все практикующие юристы ожидали принятия очередной амнистии в связи с очередной юбилейной датой. Как говорил нам старый преподаватель на юридическом факультете университета: "Амнистий при советской власти было больше, чем самих лет советской власти." Это было не совсем так, но амнистии действительно были делом частым, - они приурочивались к различным юбилеям Великой Отечественной войны, дням рождения Ленина, и просто издавались для того, чтобы "проредить" колонии и облегчить жизнь следователям, заваленным уголовными делами.
Я объяснил Сан Санычу, что та статья, по которой его привлекли в качестве обвиняемого, согласно опубликованному проекту Указа об амнистии (в то время ещё не было Государственной думы и амнистии издавались в виде указов), подпадает под действие амнистии. И чтобы дело было прекращено по амнистии на предварительном следствии, нужно дождаться, когда ему исполнится 60 лет, но до этого момента дело ещё будет находиться в следственных органах.
Сан Санычу не нужно было детально разжёвывать нашу позицию, - я лишь сказал ему, что: во-первых, согласно Закону, непризнание вины не является основанием для отказа в применении амнистии; во-вторых, согласно УПК РФ, он имеет право знакомиться с материалами уголовного дела без ограничения во времени и я рекомендовал ему начать с первого листа и переписать всё дело. Он всё понял и читал, писал, переписывал, а потом ему становилось плохо, ему вызывали "Скорую" и он уходил "на больничный". После это всё повторялось. Следователь уже "бегал по потолку" на нервной почве, начальство подстёгивало его к окончанию ознакомления с материалами дела, а оно никак! «Я знал, знал, что так и будет!» - возмущался он. Я тоже знал, что нам нужно делать, – для адвоката самое главное в уголовном деле – его клиент, которого нужно вытаскивать любыми законными способами.
Однажды в адвокатском офисе раздался телефонный звонок, это звонил Сан Саныч, он сообщил, что ему исполнилось 60 лет! Итак, мы дождались того, чего хотели. Я сказал, что теперь он может заявить заранее заготовленное мною ходатайство о прекращении уголовного дела в связи с применением Указа об амнистии, что он и сделал. Многотомное дело было прекращено и ушло в архив где, возможно, пылится до сих пор.
О другом уголовном деле я вспомнил вот почему: в советские времена руководители солидных организаций (прокуроры краёв, областей, республики, заместители председателей и председатели краевых и областных судов, Верховного Суда РСФСР) очень ответственно подходили к своей работе и понимали, что если адвокат или клиент, пройдя все предыдущие инстанции, добился приёма у высшего должностного лица той или иной организации, то отнестись к делу этого человека нужно внимательно и попытаться помочь ему, если к этому имелись объективные данные. Сейчас бы так!
Ко мне обратилась женщина из кубанской станицы, которая была осуждена к восьми годам лишения свободы по ст.93-прим УК РСФСР («Хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах», то есть, на сумму, превышающую 10 тысяч советских рублей). Ещё во время предварительного расследования её не стали брать под стражу, поскольку у неё обнаружили онкологическое заболевание в последней стадии. Вынося приговор - 8 лет лишения свободы (при санкции от восьми до пятнадцати лет лишения свободы или смертной казни), суд не стал брать её под стражу до рассмотрения дела в кассационной инстанции Верховного Суда РФ, который, сразу скажу, оставил приговор без изменения. Пришлось быстро написать жалобу в порядке надзора и меня принял в Верховном Суде РФ и ныне работающий там и в той же должности председатель Верховного Суда РСФСР Вячеслав Михайлович Лебедев.
Это довольно редкий случай в практике любого адвоката и, конечно, я немного нервничал. Когда я пришёл в назначенное мне время, то с облегчением понял, что мои волнения были напрасными: Лебедев встал, поздоровался за руку со мной, молодым ещё адвокатом, и предложил доложить основные доводы жалобы. Рядом с ним сидел пожилой мужчина (как я понял - бывший член Верховного Суда РСФСР, являющийся, в связи с уходом в отставку по возрасту, помощником председателя). Я изложил свои доводы показал фотографии клиентки до болезни (весила она тогда килограммов под сто двадцать) и в настоящее время, когда от её веса осталась половина. Показал справки онкологов.
Председатель суда спросил у своего помощника, всё ли верно рассказал адвокат? Тот подтвердил, что всё верно. И тут случилось то, чего я хотел, но не надеялся на это уж очень сильно. Лебедев сказал:
-Товарищ адвокат, насколько мне известно, ущерб по данному делу не возмещён.
Я согласился.
-Так вот, продолжил председатель, ей нужно возместить хотя бы половину ущерба, тогда я принесу протест, и мы применим условное наказание. Вы можете дать гарантию, что она так сделает?
- Конечно! - возликовал я - Сейчас же из ГУМа (там были междугородние телефоны - автоматы) я свяжусь с ней по телефону, и она вышлет заказным письмом подлинник приходного ордера о возмещении половины ущерба.
- Договорились, - сказал Лебедев и написал на уголке моей жалобы: "Принести протест". И, добавил: "Если она не возместит часть причинённого ущерба, меня мои коллеги не поймут!" А у меня мелькнула мысль: "Коллеги, не понимающие Председателя Верховного Суда РСФСР, не могут быть его коллегами."
Всё закончилось, как и было сказано: половина ущерба была тут же возмещена, письмо с приходным ордером отправили в Верховный Суд и несчастная,
смертельно больная женщина получила условное наказание.
По сути, Лебедев проявил высшую степень гуманизма, поняв, что ей мало осталось жить на земле, пусть же она умрёт на воле в окружении родных и близких.
Прошли долгие годы, многое в нашей жизни кардинально изменилось, "начальники" много обещают, да мало выполняют свои обещания… Не менее интересно и важно то, что тогда мне поверили "на слово", не сомневаясь в том, что я сдержу своё слово, такие были времена. Этот визит к Председателю Верховного Суда РСФСР, конечно, запомнился мне на всю жизнь, - вот как нужно работать- меньше болтать и больше делать!
23.02.24