Старый Бремен сонными шагами
Не спеша ступает на покой.
Молчалив, как будто бы веками
Был обвенчан с полной тишиной.
Ничего дурного не случится.
Искорки на улочках зажглись,
Исчезают потихоньку лица
И углём измаранная высь
Наступает, смело предъявляя
На престол законные права.
Грезит всё наивная, смешная -
В этот раз восходит навсегда.
Отчего же путнику не спится?!
Почему так тягостен покой?!
А нутро так хочет веселится,
Не стоя при этом за ценой.
И спешит искать себе приюта,
Промотать последние гроши,
Рассказать,подвыпимши,кому-то
Тайны искалеченной души.
Я иду. И звуки нежной скрипки
Переулка трогают края.
Взявши грусть, ушедшего ошибки
Настигают вовсе не щадя.
Вот и дом - убежище не спящих
Путников, отбросов всех мастей.
Заставляет сердце биться чаще,
Чтоб себя почувствовать смелей.
Тут и скрипка. Девушка босая
Плачет сердцем двигая смычок.
Бог ты мой! Но как она играет!
Штраус позавидовать бы мог.
Мест едва. Извечные гуляки
Нежность той мелодии разлив
По бокалам, в пьяном полумраке,
Пьют до дна загадочный мотив.
Ну и я, на дальнем захолустье
Островок для дум мирских найдя,
Маясь тем, что так в желудке пусто
Попросил дать мяса и вина.
Мой сосед по столику напротив
Молча пил, лицо в колпак убрав.
Лишь едино взгляд короткий бросив
Не спешил показывать свой нрав.
Час-другой и смолкли менестрели
Песен разбазаривши запас,
Да столы заметно поредели
И набухли складки пьяных глаз.
"Очень жаль"- неровными словами
Визави безмолвие прервал.
"Как и прежде, люди с их грехами
Не желают чувствовать финал.
Пусть теперь здесь шумно веселятся,
Но за них давно всё решено.
Срок придёт - останется бояться,
Потому что будет не смешно.
Хитрый зверь давно уже хлопочет.
Только чудом ходим по земле.
Отдаляли приближенье ночи,
Те, кто не поддался сатане!
Те, кто третий глаз его укрыли,
Что несёт: войну, разруху, смерть.
Я последний - прочие в могиле
Стерегут измученную твердь.
Эта глыба смертному по силе,
Если только, он всегда беглец.
Жить легко, безоблачно, при штиле
Не позволит козлорогий лжец".
Вы бы знали, как меня смутили
Эти столь нелепые слова.
Взгляд упал на донышко бутыли
Незнакомца - та была пуста.
Неужели пьяный вдрызг гуляка
Осмелел и хочет пошутить!?
Пусть за дело вновь возьмётся шпага,
Даст урок и охолонит прыть.
Улыбнулся, мысли будто зная.
Головою, хмыкнув, помотал.
"Да, не веришь! Истинна слепая,
Режет душу, словно бы кинжал.
Да и как в такое можно верить?!
Был и сам от этого далёк,
Но открылись мне когда-то двери,
Знание ступило на порог.
Я как ты, был юн, стремлений полон.
Думал, что всесилен человек,
То, что страха черноокий ворон,
Не затеет грязный свой набег.
Только боль зашла в мою округу
Обнажив звериный свой оскал.
И пошел кружить смеясь по кругу
Лютой смерти дикий карнавал.
Пепелища, горькие погосты -
Выдавали то, что жизнь была.
Погулявши всласть, лихие гости
Ноги водрузили в стремена
И помчались, зло как просо сея.
Ведь оно внутри у них росло.
Слабого душой, как и злодея
На колени быстро ставит зло.
Я один остался в этом свете.
Ни родных, ни близких, никого...
За кого, я был всегда в ответе,
И кому бы мог отдать тепло.
И побрел путей не разбирая.
Все искал судьбы своей конец.
Только рук костлявых хлад алкая,
Что косою действуют как жнец.
И нашел бы, право, ту дорогу,
У которой нет путей назад,
Отпустив печаль, тоску, тревогу,
Боль земных и горестных утрат.
Только случай выпал, точно карта
Перебивший горя козырей,
Остудивший жёстко пыл азарта
В мир теней уйти да поскорей.
Раз идя, сошел с большой дороги.
На стогу нашёл себе привал.
Но вдруг слышу, голос столь убогий,
Будто в стоне страшном умирал.
И стремглав руками скинув сено,
Старца лик несчастного узрел.
Опустившись робко на колено
Я смотрел на древки черных стрел,
Что пронзили древние останки.
Так их стар хозяин был и худ.
Он стонал дрожа как в "лихоманке",
Дожидаясь скорый божий суд.
Мои руки сами разжимали
Пальцы, чтобы боль скорей убрать,
Но он бился словно бы при шквале,
Хоть сумел вполголоса сказать:
"Нет, не надо. Кончено. Чего там!
Мне теперь не выплыть, погоди.
Уж шажок всего к святым воротам,
Коли будут где-то впереди.
Я молю, послушай, и не смейся.
Внемли сердцем слову старика.
Не прими за бред прощальный действо
Губ моих. Пусть скудность языка
Не обманет слуха и поверит
Разум всем лексемам. Я бы рад
Обмануть, да только уже двери
Осаждают, чтоб впустить к нам ад.
Сам гляди, его шальные дети:
Убивают, мучают, блудят.
Только он один за всё в ответе,
Лицемерный, лживый ренегат.
Мысли травит, потчуя дурманом.
Шепчет всем притворные слова,
Но ценой опоенных обманом
Будет...эхх...совсем не голова...
Вот возьми, укрой прошу подальше" -
Протянул, как ночь, большой алмаз.
"Ты, я верю не пропитан фальшью.
Это беса страшный, третий глаз,
Много лет подряд его скрывали,
Лишь бы тот не отдан был врагу.
Расскажу как было все в начале,
Сил на грош, но верю, что смогу.
Договор когда-то заключили
Черт и Бог у сумрачных ворот.
Ограничив зло в подлунном мире,
До тех пор, покуда, сбережет
Смертный люд бесовскую забаву -
Третий глаз владыки темноты.
Коли нет, тогда ему по праву
Разрешают сжечь свои мосты.
Сотни лет скитаются по свету,
Много раз бывавши на краю,
Уходя прощаясь эстафету
С тяжким грузом вновь передают"
Он ушёл, а мне остался камень.
Жизнь есть смерть. И я тогда глядя
Видел как внутри играет пламя,
Как смеётся черный сатана.
И сомненья тут же исчезают,
Не казавшись нереальным сном.
Глядь, кругом поспешно окружают
Изверги и дело будет в том,
Что тебе уже не спать спокойно.
Не снабжает правом эта роль,
Не избавит горькое "довольно",
До конца нести её изволь.
Чую я, что сил осталось мало
И душа как-будто бы не врёт.
Книгу эту не прочесть сначала,
На исходе мой земной полёт.
Если ты поверил и сомнений
Горьких не находится внутри,
Стоек к блеску диких искушений,
То, прошу, пожалуйста, бери
Сей алмаз. А зыбкая надежда
Будет греть меня в последний час,
Но подумай, ты конечно, прежде
Чем возьмёшь проклятый этот глаз."
Тишина, лишь редкое дыханье
Подтверждало жизнь. А за столом
Резались картины мирозданья
Хорошо заточенным ножом
У меня внутри. И я старался
Оправдать, уверовать, понять.
Был готов, но снова колебался
И опять хотел его забрать.
Моя воля словно раскололась
Надвое, под тяжестью планет,
И знакомый чей-то скорбный голос
Выдавил, едва, чуть слышно - нет...
Он молчал, душа его устала.
Слово будто выклянчив привал,
Сил на донце старого бокала
Набиралось. Ветхий, грязный зал
Спал уже в преддверии рассвета.
Не желая вовсе знать о том,
Что сказал, так жаждущий ответа,
Уже утром ранним за столом.
"Знать вперёд бескрайняя дорога
Вновь зовёт. Лихи её пути.
Про себя не думай очень строго
И тем паче горько не кори.
Верю я отыщется тропинка
Вдалеке, средь горных, диких рек,
Где из тысяч мелкая песчинка
Упадёт, как нужный человек".
Может быть, придумал сказку эту,
От того, что был он не в себе
И его безумному секрету
Веры нет. Не только верно мне
Он его рассказывал ночами
В кабаках, купаясь во хмелю.
Только я, за этими словами
Ужас вкруг себя осознаю.
Мы терзаем хрупкую планету,
Не иначе бесы в бой ведут.
Бывший друг из зависти к соседу
Кровью метит с радостью маршрут.
И прогресса страшные творенья
Разбивают махом города,
Превращая в жалкие каменья,
А и то, так вовсе без следа
Оставляя. Там где брат на брата
Поднимает руку и идёт.
Разве совесть здесь не виновата,
Коль в неё легко вселился чёрт.
И уж коли правда, а не хитрый
Разведенный с глупостью обман.
Пусть найдётся тот, кто эту гидру
Отведёт не угодив в капкан.
И надеюсь люди устрашаться
Не завидной в будущем судьбы.
И укроют прочно, может статься,
Третий глаз от слуг владыки тьмы...