«История литературы» —
Наука новая — мечтал.
Знаток былых веков, культуры,
На ус цепь Знания мотал.
Приобретался опыт важный,
Рождался стиль, щемящий слог.
Валерий Брюсов слыл отважным,
Себя создать он вскоре смог.
Строка желанная явилась,
Он интонацию обрёл.
В строке мысль птицей пленной билась,
Парил в ней Брюсов, как орёл.
«Машина времени» — не сказка,
Он созидал особый мир.
Строка другого лишь подсказка,
Он самому себе кумир.
Ещё студент, но вышел сборник:
«Шедевры» — Как вам поворот?
Да, он помпезности поборник,
Шокирован честной народ.
«Искусству, Вечности обязан,
Им завещаю дерзкий труд.
Теплом и нежным чувством связан,
«Шедевры» всех переживут».
Так думал Брюсов очевидно,
Ценил свой труд, его любя.
Не понят? Да, слегка обидно,
Когда враги строку гнобят.
Как критики взметнулись сразу:
«Да как посмел, кто он таков?
Немедля истребить заразу,
Полки сомнительных стихов!
Подумать только, что «Шедевры»,
Как смел так опусы назвать?
Нам, критикам, попортил нервы,
Изволил в строчках «завывать...»
От критики росла известность:
Читали все: и стар, и млад.
Чеканность, строгость — слог прелестен,
Рождался вождь на трезвый взгляд.