Иноческий путь, Площанская лавра,
Послушников много да мало святых,
Мороз как жестокий и пасмурный варвар
Клевец свой вонзает в простые кресты.
Уста приложила зима к каждой капле,
На беленьких скирдах всевидящий хлад,
Здесь посохом лунным и небушком пахнет,
Старинный до боли, привычный уклад.
Идёшь, совершенно один перед Богом,
Со смеху покатится птица в кустах,
Бубнит что-то русское тропка-дорога,
Смущённо глядит на просторы монах.
За счёт ведь казенный духовная тропка,
Из лавры Печерской в Площанскую стынь,
Мерцают стокрылые, снежные сопки,
Потерянный рай из распятых святынь.
Идёшь, тишина, томление тучек,
Хандрит в белоствольной берёзке весна,
Послушников много, святых недоучек,
Но очень болит за всех Русских душа.
Нескладные речи солдатиков глупых,
Молитвы за свет, против Мира миры,
Отправка на фронт слезливых и блудных,
Меж жутким морозом и чаном жары.
Идёшь, тишина, мелькают осины,
Почтительно слушает всхлипы сугроб,
Привычный уклад, путь свято-старинный,
Молитва за мир и сердечный озноб.
Потворствует Воля вчерашнему рабству,
Влезают мальчишки шутя на кресты,
Венчается значит солдатик на царство,
Идёшь и рыдаешь в площанской тиши.
Стоит монастырь, проповедует ночка,
Поистине сладок кровавый сухарь,
Гляди, в тёмном небе Христовая точка,
А сердце солдата открытый букварь.
Идёшь, тишина, ни травы, ни листочков,
Но нежно цветущая Вечная даль...
Объятия робких, воскресших сыночков,
Простите Всевышнему каждый февраль.