Пора оградку красить и калитку.
Одна ты слушаешь здесь трели соловья.
Никто к тебе не ходит на могилку,
Ни дочь твоя, ни внуки, ни друзья.
Твое вязание лежит на прежнем месте,
Я глажу кофточки и платьица твои,
Как в ранней юности моей, или как в детстве,
Ты гладила рубашечки мои.
Прошли все волны эпидемии ковида.
Они не тронули меня и я здоров.
Тебя же преждевременно сгубила
Моя слепая вера в докторов.
Не интересно сколько дней Господь отмерил,
Скорей убила бы меня тоска и грусть.
Упрямо я словам твоим не верил,
« Домой сыночек, больше не вернусь.»
В карманах семечки ношу и в парках людных,
Где с горок катиться шальная ребятня,
Кормлю с руки синичек желтогрудых,
Как ты кормила с ложечки меня.
Бродячих псов в Москве поистребили.
На волю им из клеток не сбежать.
Но кошки прячутся еще, у нас в квартире
Счастливые мурлыкают штук пять.
Всегда боялась ты с отцом плохих известий,
Боялась, что сопьюсь я без тебя.
Хороший путь, чтоб скоро быть нам вместе,
Лежишь ты слева, справа буду я.
После последнего, двадцать восьмого съезда
Мне жизнь с буржуями совсем не весела.
У них то платная парковка у подъезда,
То платная дорога до села.
В лицо плюют системы видеоконтроля.
И видимо не долго ожидать,
Когда пошлют меня с ружьём на поле боя,
Их бизнес-план от конкурентов защищать.
Собаку с крыльями я вырежу из камня.
Она поможет нам разлуку потерпеть.
С твоею весточкой любое расстоянье
По силам будет ей преодолеть.
Пять лет прошло, а боль не утихает.
Хотя бы раз еще в глаза твои взглянуть.
Охранник кладбище до завтра закрывает.
Пора идти, жить дальше как-нибудь.