Corona di Sonetti
1.
Белый храм на ветру на пригорке под маковкой синей
Виден издали, только сверну с основного шоссе
По пути из Москвы – он зовёт, он подарит мне силы
Дальше жить, сохраняя покой в безутешной душе;
В этой осени пасмурной сердцу опять одиноко,
Всё не так как хотелось и лето закончилось вмиг,
И сплошные дожди зарядили – кого же винить
В том, что осень опавшие листья сметает с дороги?..
Капля воска с оплывшей свечи упадёт мне на пальцы,
Как моя же слеза, но горючей слезы горячей,
И вернёт меня в жизнь: я шепну: «Богородица, сжалься…»,
Перед Нею склонясь в тишине и мерцанье свечей;
Храм парил в вышине и неспешно ко мне приближался –
Как свеча в поднебесье, маяк средь дорог и путей…
* * *
2
Как свеча в поднебесье, маяк средь дорог и путей,
В сизых тучах свинцовых предзимних мой путь освещает
Только память моя – я на ощупь иду в темноте,
Не жалея себя и себе ничего не прощая;
Я больна от отсутствия тех, кто навеки ушёл –
Жаль, что встречи и жизни иной так мала вероятность:
Надо мной неба серого хмурого рваный шифон,
Низкий купол тяжёлый седой, где снежинки роятся;
Как жестоки слова колдовские, простые, пустые,
Как тонка этой жизни печальной непрочная нить –
Невозможно забыть, невозможно судьбу изменить,
И душа моя в тучах свинцовых как будто застыла –
И Господь мне поможет себя исцелить и простить,
Только боль утолить в моём сердце он тоже бессилен…
* * *
3.
Только боль утолить в моём сердце он тоже бессилен –
Мой хрустальный бокал с недопитым игристым вином,
Чудодейственным средством, отравой со вкусом полыни –
Элексиром волшебным в борьбе с пустотой неземной;
Каждый новый глоток принесёт облегченье и радость,
И поможет озябшей душе ненадолго забыть
Одиночество, скуку, хандру и удары судьбы –
Эта горькая сладость, мой приз, утешенье, награда;
С этим другом моим проведу я немало ночей
И вином золотым мою грусть и печаль утолю –
И быстрее бежит моя кровь, и уже горячей
Эту жизнь беспощадную, кажется, снова люблю –
И себя я внезапно на слове последнем ловлю:
Жизнь скупа и жестока, и в этом вины нет ничьей …
* * *
4.
Жизнь скупа и жестока, и в этом вины нет ничьей:
Я сама захотела сравняться с богами земными,
Я сама раздобыла волшебную связку ключей –
Только боги мои оказались все глухонемыми;
И теперь до сих пор всё мне снятся посадки и взлёты,
Чемоданы, тележки, отели, ночные огни
И коньяк на борту, и короткие чуткие сны,
И морская вода под крылом моего самолёта,
И Пекин, и Милан, и Палермо на солнечном юге,
В предрассветном тумане каналы застывшие Брюгге
И на улицах Лондона волны спешащих голов,
И Париж, и Берлин, Копенгагена острые крыши –
И российская глушь, где безжизненно всё и бело,
На полях опустелых простывших покой и затишье…
* * *
5.
На полях опустелых простывших покой и затишье –
Их убогость скрывает метель и белёсый туман,
Ну а я между тем не спеша проезжаю Мытищи,
Пробираюсь не шатко-не валко в мою глухомань;
А у нас по ночам слышен явственней шум электрички,
Облетает листва и не в силах уже заглушить
Дальний гул поездов: стук колёс и гудков переклички
Почему-то тревожат в ночной беспросветной тиши;
Утром лужи и землю покрыл тонкий глянцевый наст,
Белый иней украсил головки безжизненных астр,
И сегодня их звёзды ещё украшают мой сад;
Очень скоро не станет ни их, ни моих хризантем –
Без последних цветов старый сад опустеет совсем –
Только долго ещё будет время тянуть листопад…
* * *
6.
Только долго ещё будет время тянуть листопад,
Не желая менять эту осень на зимнюю стужу,
Но однажды метель вдруг засыплет здесь каждую пядь
И со всей своей дурью и мощью враждебной завьюжит –
Первый приступ зимы обозначит начало хандры,
Недостаточность счастья, тепла и веселья, и света,
И всё реже увижу я тусклого солнца монету,
И надумаю выйти живой из игры до поры,
Чтоб не мчаться куда-то одной в темноте мицубиси
По проселкам пустынным и тёмным, затянутым льдом,
А лежать на диване под пледом, читая «Улисса»,
Со стаканом вина или чаем горячим с мелиссой –
И чтоб время текло потихоньку своим чередом,
Всё кружа и кружа одинокие жёлтые листья…
* * *
7.
Всё кружа и кружа одинокие жёлтые листья,
Распрощается осень с тропинкой, с крыльцом и со мной,
Мы ж простимся с осенним скупым освещением мглистым,
И проснёмся наутро уже настоящей зимой,
И отляжет от сердца тоска, и решишь, что не зря
Всё устроено так и зима у нас длится полгода –
Нас больничным покровом крахмальным смиряет природа,
Замедляется времени бег под конец октября –
Засыпает на зиму моё беспощадное время,
Наступает пора заглянуть этой жизни в глаза
И признать наконец, что судьбу переделать нельзя,
И принять эту жизнь и сюрпризы её со смиреньем;
Белоснежные дни заморозили мир этот бренный,
И теперь до весны к нам тепло не вернётся назад…
* * *
8.
И теперь до весны к нам тепло не вернётся назад;
Но ноябрь я люблю за его долготу и неспешность,
За начало зимы, за снежком припорошенный сад,
За спокойные дни без забот, за его белоснежность –
Я считаю ноябрь самым длительным месяцем года –
Хоть и коротки дни, каждый час световой на счету,
Дни приносят раздумья, покой, тишину, чистоту –
И длинны вечера после редкого солнца захода…
С ноябрем по длине мог сравниться бы только январь,
Только вспомнить в деталях январь нам удастся едва ль –
В суете зимних праздничных дней мы забудем его –
А пока что ноябрь всё ползёт в элегических мыслях,
Каждый день, каждый час наполняя таинственным смыслом,
И до нового года всего ничего, как назло…
* * *
9.
И до нового года всего ничего, как назло,
И с конца ноября составляются списки покупок,
Алкоголя, еды и т.д., а кому повезло,
Тем подарков, нарядов, сластей, и игрушек, и кукол –
Словом, всяких волшебных даров из желаний и снов;
Пишем списки всего, что нам нужно, ненужно, угодно,
Без чего невозможно представить торжеств новогодних
И чего, может быть, никогда не увидим мы вновь;
Я люблю новый год за веселье, за ёлку, за звон
Хрусталя и курантов, за ласковый свет из окон,
За всеобщую радость, триумф живота ли, ума ли –
Только праздничных дней череда съест январь как безе,
И глядишь – Рождество, а за ним и Крещенье уже –
И до нового счастья осталась лишь самая малость...
* * *
10.
И до нового счастья осталась лишь самая малость –
Только в чём оно – счастье? Кто может сейчас объяснить?
Разговоры о счастье во мне вызывают лишь жалость:
Это мир испытаний, а счастье – иллюзии миг...
Я счастливых людей не встречала нигде никогда –
Всё уходит – любовь и удачи, семья и друзья –
Всё проходит как жизнь, ничего здесь поделать нельзя,
Так песок между пальцев бежит и из крана вода...
И никем никого никогда заменить невозможно,
Не восполнить потерь – это жизни закон непреложный;
Дни давно превратилась в хлопот и проблем череду,
Так что нового счастья я в принципе больше не жду –
Жизнь приносит лишь горечь утрат, и печаль, и усталость;
А от старого счастья давно ничего не осталось…
* * *
11.
А от старого счастья давно ничего не осталось –
Только память нежданно тебе преподносит сюрприз,
Вдруг напомнив про то, что усердно тобой забывалось,
И неясно, откуда все эти флешбэки взялись;
Счастье – детство, когда ничего ни о чём мы не знаем,
Счастье – юность, когда не боимся ещё ничего
И в беспечности храброй отведать желаем всего –
Жизнь летит кувырком, ожиданья и планы ломая;
От ударов судьбы разлетается жизнь на осколки,
Словно ваза хрустальная, что раскололась случайно –
Скажешь «к счастью» себе, а подумаешь: будто назло!
И рыдаешь, и небу грозишь, и страдаешь без толку,
А потом отрешённость в душе вытесняет печали;
Вместе с годом и время любви для меня истекло…
* * *
12.
Вместе с годом и время любви для меня истекло;
У всего есть свой срок, и любовь становилась все горше –
Видно, срок истекал, и она измывалась все больше
Перед тем, как исчезнуть совсем – но и это прошло...
Так бывало не раз – разгорается малый огонь,
Превращаясь в костёр, разрастаясь смертельным пожаром,
В нём сгорает и жизнь, и любовь, остаётся лишь жалость,
Меланхолия, пепел и прах, и досада, и боль;
А любовь с расстояния кажется грубой и пошлой,
И душе хорошо, что любовь закупорена в прошлом,
И поэтому время любви для меня истекло –
И поэтому мне безразлично теперь абсолютно,
Что несусь в полутьме по дороге, замёрзшей безлюдной –
Засыпает сухая пурга ветровое стекло...
* * *
13.
Засыпает сухая пурга ветровое стекло…
В створ кладбищенских врат прохожу как в портал в бесконечность –
Как бело здесь и тихо, тропинки совсем замело,
И земное ничто не тревожит покой этот вечный…
Здесь могилы моих незабвенных, навеки ушедших –
И, завидев меня, растревожилась стая ворон,
Мне сигналя о том, что опять свою лодку Харон
Подогнал, размышляя о доле своей сумасшедшей…
Постепенно смеркается, холодно, ветрено, вьюжит –
Я смиренно молю и помиловать вас и спасти:
Как вам в райском тепле и блаженстве небесного царства?
Сунув руки в карманы, иду, коченея от стужи,
Повторяя молитву «Господь, помоги и прости!»,
И не чувствуют руль так некстати замёрзшие пальцы…
* * *
14.
И не чувствуют руль так некстати замерзшие пальцы,
И темнеет уже – в свете фар различаю во мгле
Очертанья домов и заборов, и лёгкие вальсы
Утешают, и можно не думать, в тепле разомлев;
Торможу не спеша – мне налево, и зиму кляня,
Пропускаю навстречу летящий взбесившийся МАЗ –
Он как будто ослеп – и тогда нажимаю на газ,
Только лёд на дороге уже не отпустит меня –
А водитель уснул и моей не увидел машины –
Он проделал свой тягостный путь вот сюда – он устал,
И удар был как взрыв – только руки упали бессильно –
Из пробитого бака рванули потоки бензина –
И бензин запылал в полутьме, и свидетелем стал
Белый храм на ветру на пригорке под маковкой синей...
* * *
Белый храм на ветру на пригорке под маковкой синей
Как свеча в поднебесье, маяк средь дорог и путей –
Только боль утолить в моём сердце он тоже бессилен –
Жизнь скупа и жестока, и в этом вины нет ничьей;
На полях опустелых простывших покой и затишье,
Только долго ещё будет время тянуть листопад,
Всё кружа и кружа одинокие жёлтые листья,
И теперь до весны к нам тепло не вернётся назад,
И до нового года всего ничего, как назло,
И до нового счастья осталась лишь самая малость,
А от старого счастья давно ничего не осталось –
Вместе с годом и время любви для меня истекло;
Засыпает сухая пурга ветровое стекло
И не чувствуют руль так некстати замёрзшие пальцы…
* * *