Как картина в японском тире,
Вспоминает дед о своём мире,
То, что было, и больше не будет,
Всопмнит он и сразу забудет.
О пропащих вещах неудачно,
Не сложилась поездка на дачу,
Не служилось, а очень мешалось,
Что случилось и что не случалось...
Промолчит он и вспомнит вдогонку,
Пропустил он последнюю гонку,
Не гонял, ох, ему не гонялось,
Потому-что сломила усталость...
О той встрече, что словно в тумане...
Обещал что-то сделать он маме...
Не сбылись те у деда надежды,
Не отмылись и тонны одежды...
И те пятна изьеденны молью,
Моря нет, а песок покрыт солью,
И налёт словно что-то иное,
С той планеты, что стала чужою...
И проснувшись в поту среди ночи,
Дед поймёт, что ни грамма не хочет,
Всё там, в прошлом, и всё наизнанку,
Сковырнёт он забытую ранку,
Подойдёт он к окошку устало,
Жаль, не сделал как мама сказала,
Не послушал и вмиг поплатился,
И последний задел не явился...
Промелькнула идея. Поймал ли?
Сколько миру он этому - дал ли?
А забрал что у этого мира?
Что осталось за ним - лишь квартира?
Или большее может быть? что же?
Вновь у деда мороз по коже...
Что там было? Что будет за гранью?
Что полвека назад, утром ранним?
Что не сделал и что не хотел я?
И где те все разбитые звенья?
Из одной то цепи - уж не сложишь.
Может, сможешь, а может - не сможешь,
И подмаслить кого-то не нужно,
Ведь внутри оно всё - не снаружи...
Он дыхнет, и откашлявшись быстро,
Себе скажет "Дедуля, не кисни",
Пусть не жил ты как все, а иначе,
Тоже ценными были задачи.
И хотя нет поездок в пространстве,
Умы изобрели только снасти,
Все равно через все те страницы
Чьи-то вставлены острые спицы...
И хотя вздох последний так близко,
Дед устало нальёт себе виски,
И вздохнув сотый раз иль двухсотый,
Скажет он: "Нужно что идиоту?"
Просто жить иль дорогу оставить?
Коль прибавить, то что-то убавить.
И прожить так достойно - а нужно?
Мы ответим дедуле все дружно,
Может хором, а может не очень.
... И зачем вдруг проснулся я ночью?