ВАСИЛИЙ НИКИТИЧ ДОБРЕНКО. 1884 -1961 г.г.
ПРИЛОЖЕНИЯ.
СТАРШЕМУ НАУЧНОМУ СОТРУДНИКУ ГОСУДАРСТВЕННОГО РУССКОГО МУЗЕЯ.
Гор. Ленинград.
Уважаемый товарищ.
Очень прошу Вас дать мне любопытную справку об одном экспонате, который, возможно, имеется в фонде Вашего музея, в экспозиции, хранилищах или картотеках. Речь идёт об одной картине. Я, признаться её не встречал, да и не слышал о ней. Мне крайне желательно узнать: чем эта картина так глубоко потрясла запечатлённой на ней правдивостью, что явилась переломным моментом в жизни человека. Не записав содержание полотна, её автора, буквально этот человек отозвался о ней так: ...Она создана художником кому на смех, а кому на диво.
Речь идёт ещё о дореволюционной картине неизвестного для меня художника, и о неизвестной идее в её содержании. Называется эта картина "Грамотей". Повторяю, я её не видел, не знаю её творца и даты появления на свет. Я сейчас работаю над публикацией материалов дореволюционной давности об одном человеке, который видел её, картину, в неизвестном для меня Петроградском музее в годы войны 1914-1918 г.г.
Судя по его сохранившимся архивным документам, эта картина произвела на него потрясающее впечатление, в результате чего он ещё более возненавидел привилегированную столичную публику и ещё больше проникся любовью к простому трудовому народу. Не сможете ли Вы дать хотя бы главнейшие сведения: автор, идея и наглядное содержание. В случае если таковой у Вас нет, не сможете ли Вы указать, где она хранится, чтобы я обратился туда с аналогичной просьбой. Будьте любезны.
С уважением: /подпись/ Вл. Шилкин.
22.01.1975 года.
286021 - Винница, улица Спартаковская 70 квартира 38, Шилкину Владимиру Петровичу.
Грамотей.
Василий Никитич Добренко.
К тебе, великий Петроград,
К тебе, живой ручей науки,
Давно протягивал я руки
И осмотреть был страстно рад.
Но тщетны были те надежды,
Не лёг к тебе мой бренный путь,
Да как я мог к тебе прильнуть
В своей истрёпанной одежде.
Но в обстановке боевой,
В кипенье битв с врагом Отчизны,
Случайно свиделся с тобой,
Исток ума и яркой жизни.
Святыни видел все подряд,
Могилы царские во храме,
Дворцов, проспектов строгих ряд,
Неву, закованную льдами.
Был услаждён и рад тебе,
Мне всё - свежо и слишком дивно...
Но вот /так нужно, знать, судьбе/
Предстал мне акт один картинно.
Вошёл я в здание. Музей!
Такая роскошь - ум вскружился...
Я, изумясь, остановился,
Смотрю: картина "Грамотей".
Художник, видно, терпеливо
Здесь кистью страстною водил,
Иным на смех, иным на диво
Он правду здесь изобразил.
И сердце дрогнуло. Довольно!
Всё прояснилось и совсем,
И жаль становится и больно,
Куда стремиться? И зачем?
Моё, знать, дело, став за дверью,
Смотреть с тоскою на других...
Ведь я оборван, сер. И верно!
Когда дотянешься до них?
А коль учиться есть охота,
Бери тетрадку, карандаш,
Мусоль себе - твоя работа -
А мать научит "Отче наш".
1916 год.
Копия.
19.02.1975г.
Уважаемый Владимир Петрович!
Боюсь, что не сумею ответить на заданные вами вопросы: слишком мало познавательных данных приведено в Вашем письме об интересующем Вас произведении. Возможно, если бы Вы сообщили дословно авторскую запись, касающуюся картины, нам стало бы яснее о чём именно идёт речь. Во всяком случае в Русском музее картины под названием "Грамотей" нет и не было за всё время его существования.
С уважением: /подпись/ П.В Смирнов.
Зав. отделом живописи 18-19 веков.
ГЛАВНОМУ РЕДАКТОРУ КРАСНОДАРСКОГО
КРАЕВОГО ИЗДАТЕЛЬСТВА ТОВАРИЩУ
РАСТРЁПИНУ Н.М.
350000 ГОРОД КРАСНОДАР, УЛИЦА КРАСНАЯ, 74.
Уважаемый Николай Максимович. Я не имею чести знать Вас. Но мне хочется с Вашей любезной помощью сказать одну весомую услугу нашей кубанской земле, с её славными тружениками. Не знаю, может я проявляю наивную навязчивость, но думаю вы меня поймёте и пойдёте навстречу.
Я любитель литературы, занимаюсь этим делом всю свою жизнь, хотя в печати почти не появлялся. Но не в этом главное. Дело вот в чём. Случайно, в мусорной свалке, мне попалась пачка рукописей Вашего неприметного земляка, казака-кубанца, который закончил свою жизнь в нашем городе Виннице.
Человек вышедший из земледельцев-казаков, путём самообразования и упорного труда развил своё природное литературное дарование и всю жизнь писал свои записки и создавал некоторые ценные на мой взгляд произведения. В заслугу ему следует поставить природный ум, пытливость, жажду искательства, наблюдательность и умение всё виденное и пережитое натурально зафиксировать на бумагу. Со своих индивидуалистических позиций, безусловно, но с позиций патриота и здравомыслящего человека. Его записи изобилуют интересными данными, фактами из того, с чем он соприкоснулся в жизни. Кое-какие сведения написаны им и из политической атмосферы периода 1905-1907 годов. Своё участие в империалистической войне 1914-1918 годов, кое-что из периода Великой Октябрьской Социалистической революции. Более шире, о периоде борьбы за советскую Кубань с белогвардейщиной, с контрреволюцией и бандитизмом всяких оттенков. Он приводит много ярких моментов и фактов, ссылаясь на конкретные фамилии, на реальных людей, положительного и отрицательного лагерей. Был он председателем Ревкома(Революционный комитет, примечание составителя) в станице Спокойной, был в рядах ВКП(б)(Всесоюзная Коммунистическая Партия большевиков, примечание составителя). Работал на особой работе, боролся за коллективизацию многих страниц, подвергался гонению со стороны реакционных сил и много лет проработал во многих сферах общественной деятельности. Между прочим, ещё до революции 1917 года он, судя по его автобиографическим записям, печатался в "Кубанском казацком вестнике" и был знаком с его редактором.
Фамилия его Добренко Василий Никитич, 1884 года рождения, уроженец станицы Спокойная. Часть его рукописей, как он пишет, погибла в 1942 году, в пропасти перед аулом Псху, когда ему выпала доля выводить группу воспитанников школы ФЗО (школа фабрично-заводского обучения, примечание составителя) из-под ударов рвавшихся к перевалам немецких оккупантов. К концу жизни, как я установил у него было рукописей около четырёх мешков. Но - увы! - В мои руки случайно попала всего жалкая полуистлевшая пачечка, по которой я и восстановил кое-что о нём и о его литературном творчестве.
Подчеркну, я лично его никогда не знал и не видел. И даже некоторые сведения о нём в Виннице собрать не могу. Посудите теперь сами: мог ли какой здравый советский человек предать тлену почти полувековой труд незаурядного и одарённого человека? Однако, после его смерти, его сожительница это позволила. Продержала труды человека около десяти лет в сыром подвале, а потом вынесла на свалку. Изучив всё, что оказалось возможным, я пришёл к выводу: грех и дальше обрекать на тлен такие труды. Точнее частичку от таких трудов.
Из этих трухлявых тетрадок заинтересованы в истории родного края литератор или исследователь, может много почерпнуть ценного, запечатлеть документально и сохранить для будущего. В конце-концов даже для краеведческого музея и то дорогой подсобный материал. Автор рукописи человек с малым образованием, литератор-самоучка, точнее любитель, кустарь. Вполне естественно, рукописи потребуют квалифицированного исследования. Может даже с привлечением криминалиста, ибо многие записи сильно повреждены временем и условиями неприглядного хранения. Если бы у Вас нашёлся талантливый писатель-энтузиаст, он был взять даже за сюжет жизнь этого замечательного человека и создать превосходную художественную вещь.
Вы, возможно, простите меня: почему я не обратился в свою писательскую организацию? Или в вашу? Я запрашивал адрес и Ваш и краевой организации и Союза Писателей РСФСР. Но ваше адресное бюро мне выслало только Ваш адрес.
Использовать же рукописи Добренко здесь, у нас, - дело весьма безнадёжное. Областного издательства у нас нет, а Киевское республиканское издательство - я больше чем уверен - этим не заинтересуется. Во-первых Добренко больше пишет на русском языке, а во-вторых едва ли его примут за "родного".
А издать его следовало бы. У него, в сборнике стихотворений, например, есть вещи и актуальные к дате празднования тридцатилетия победы над немецкими захватчиками. Мне бы крайне желательно узнать, Николай Максимович, Ваше мнение об изложенном предложении. Если вы пожелаете каким-либо образом - через краевую писательскую организацию, или ещё как, Вам виднее, разделить моё желание, то я бы мог (не ради гонорара - мне точно этого не нужно) выслать вам эти полуистлевшие рукописи и кое-что в своей обработке (в выбранном виде).
Поймите меня, как спасителя трудов чужого для меня человека, а не как какого-нибудь хищника, намеревающегося погреть руки около чужого добра.
На этом разрешите временно с вами проститься. Надеюсь Вы мне ответите о своём решении или подскажете верный путь реализации мною задуманного. А лучше бы всего если бы Вы у себя нашли человека, который бы заинтересовал судьбой и трудами Вашего, я бы назвал замечательного земляка-самородка, имя которого бесславно пропадает на нашей земле. На вашей земле его можно воскресить в гордость.
С уважением подполковник в отставке /подпись/ Шилкин В.П. 08.02.1975 год.
286021 -Винница, ул. Спартаковская, 70, квартира 38, Шилкину Владимиру Петровичу.