Океана один обитатель,
Двадцати восьми ног обладатель,
Долго мучился: что ж с ними делать,
Чем заняться, куда ими бегать.
Ведь обычно имеют по восемь,
Ну случалось, по девять, по десять…
И над ним кашалоты смеялись,
И играть с ними не разрешалось.
Осьминог – так его, кстати, звали,
Научился играть на рояле,
Скрипку даже пытался освоить,
Но лишь в танцах открылось раздолье.
Кашалоту не нравились пляски,
Говорит: ложь, неправда и маски!
Осьминог не отчаялся, только
Слёз им пролито, знаете, сколько!
Он от злости краснел, чертыхался,
А бывало, совсем задыхался.
Только рыбы его пощадили
И вокруг хороводы водили.
Как ему ни хотелось прощаться,
Надо было и чем-то питаться…
Но акул он, конечно, боялся,
Страшно даже признаться: стеснялся.
А в одно очень жаркое лето
Высох, помнится, весь океан.
Кашалоты сказали на это:
Во всём ты виноват, хулиган!
И, конечно, тот снова стал красным,
И для всех, однозначно, опасным.
В этот миг пролетавшая птица,
То ли голубь, а то ли синица,
Присмотрев океана тот берег,
Отдохнуть от полёта присела.
Океан содрогается, злится:
Кашалот с Осьминогом бранится.
Тот - разумно же - выжить старался
И в другой океан направлялся.
Вроде друг, но какой-то заклятый,
И не враг, но страданье одно.
Осьминог, весь иссохший порядком,
Ненавидит и любит его.
Он на берег ползком выбирался,
И почти сочтены его дни,
И не понял он, как оказался
Уносимым на крыльях любви.