Лет 60 прошло, а нет покоя,
От встречи, что по сердцу бороздой
Прошла, отмеченная мною, находка из глубин веков.
Я был подросток, любопытство, моя излюбленная страсть,
Случилось оказаться как-то в краю, где тишину веков,
Берёзки листьями нарушить могли под музыку ветров.
Стояла чудная погода, рассвет неспешно проступал
И на одной березке, ангел её железом обнимал.
Он был из мрамора, руками его художник создавал,
Не для берёзки в украшенье, а в память тем, кого он знал.
Я огляделся по-иному, передо мной не лес берёз,
А это кладбище былое, то деревенский был погост.
Но спящий ангел на березе, кто мог такое сотворить,
Скорей всего простой прохожий решил его так сохранить.
Вблизи из зарослей рябины, травы и высохших цветов,
Увидел обелиск с надпилом, где видно ангел мог прилечь
И память чью-то уберечь, своим невинным чистым видом,
Но сам себя не уберег.
Тут любопытство разобрало, кого тот ангел охранял,
Раздвинув ветки и о диво четыре буквы прочитал.
Конечно были, в том сомненья, как можно, в этакой глуши,
Погребена " виденье, как гений чистой красоты..."
Читалось Керн и имя Анна, но только отчество её,
Меня слегка смутило, странно, я думал Павловна оно.
Решил я обелиск очистить, он мхом зелёным весь оброс,
И наконец блеснули искры и золото знакомых слов.
Они так вольно и свободно, четверостишием любви,
Как поясок на деве нежно объяли обелиск судьбы.
И что бы не было сомнений, кто эти строки написал,
Внизу А.С. конечно Пушкин, и трепет нежности объял.
Позвал своих друзей случайных, им предложил очистить всё,
А сам, из любопытства крайнем, пошёл осматривать погост.
Да было это трудно, непроходимая тайга,
Где аж с семнадцать года ступала вряд ли чья нога.
Могильных памятников много, есть генералы, той войны,
Еще двенадцатого года, есть посвежей,
Но почему в том захолустье они нашли себе приют?
Однако пробираясь дале, меж трав засохших и ветвей,
Блеснуло зелени поляна, и продираться стал я к ней.
Передо мной предстало нечто, ковёр густой, зелёный весь,
Под ним, как плитка шоколада, огромных плит, покрыты мхом.
Встав на колени, мох раздвинул, и что же, чёрная плита
С искрящимся глубоким синим, я не забуду никогда.
Передвигаться в верх лишь чёрный до середины,
Но затем, сверкнуло золотом, РОМАНОВ,
А выше имя и над ним, Великий Князь.
А на вершине герб императорский с орлом.
Тут яростно я смел остатки, ковра зелёного из мха,
И подо мной так монолитно, одиннадцать лежали плит.
Все с золочеными орлами, и с именами, титулами
Великий Князь, и всем ,фамилия РОМАНОВ
Я завороженно стоял и красотой их восхищался,
Но дальше просто убежал.
Мы шли в поход не на погост, а в Василево, Чёртов Мост.
Про это чудо есть не мало, забит сегодня интернет,
Рассказы, сплетни, фото, право, чего там только правда нет.
Но то, что мы там увидали, далеких лет так 60,
Там экскурсанты не бывали, а это просто был объект,
Весьма заброшенный, и даже, фонарь аж пушкинский времен,
И рядом с ним с разбитым задом встал трактор старый Беларусь.
Так было, и в газете даже одной из тех времен, в Торжке
Или Калинине заметка, и фото этих двух чудес,
Но про Князей и их могилы, похоже знаю я и тот, кто их убрал.
Буквально через пару лет,как появилась та заметка.
Но что читаем мы теперь, все очень просто объяснили,
Крестьяне местные в обиде, на ненавистных буржуа,
Погост разрушили, могилы перекопали, но тогда
В каком году все это было, пусть в восемнадцатом году.
Но то, что я вам обозначил случилось пол ста лет спустя.!!!
А что же мы сегодня видим, могила Керн, её уж нет,
А вместо ангела, и текста, булыжник, да чугунный крест.
Но это ладно пусть хоть как-то её отметили саму,
Но вот могилу не нашли об этом написали в СМИ.
Ну, а куда девались плиты тех императорских имён.
Я был там в семьдесят шестом, их оставалось только три,
А где же восемь, спёрли их? Уверен, ныне нет и их.
Каким же нужно быть зверьём, могилы разорив потом
На прахе, что в земле лежат свой бизнес маленький держать,
А те Великие Князья, про них ни слова, их семья, и мы,
Чтоб память сохранить, кусок истории страны
Должны вернуть им имена и погребенья сохранить.
Смешно, что столько лет никто не знал где Керн лежит?
А плиты, сколько лет, мерзавец с краном вывозил.
Но может, кто-то попросил? Те времена, те нравы.
Убрать, вполне могли решить в какой ни будь управе.
Я виноват, прошу прощенье, чью память я разворошил.
Мне стоило не мало сил в себе те знания носить
И передать их я не мог, нет ни возможности, ни сил.
Но тех, кто это совершил, сомнений нет, Бог не простит.
Но может кто то воскресит ту тайну, что Погост хранит.
17.01.2024г.