Усадьбы старые имеют запах.
Пожалуй, так же пахнут старики.
У времени попавшись в цепких лапах,
В самообмане пудрят парики.
Нет свежего весеннего порыва.
И затхлый воздух ветхости повис,
Как дерево сухое у обрыва –
Самоубийца, вставший на карниз.
Когда-то здесь гремели смех, веселье,
Благоухал загадочный парфюм…
Но жизнь прошла, оставив лишь похмелье
И превративши виноград в изюм.
Впитали гобелены и гардины
Табачный дым и чопорность эпох.
И пялятся усталые картины
На чужаков, застигнутых врасплох.
Старьёвщик пахнет смрадом своей лавки,
Скоплением давно не мытых тел.
Пусть куча раритетов на прилавке,
Я задержаться там бы не хотел.
Кровати, что свои отбыли сроки,
И кресла, острых полные гвоздей,
Таят в своей энергии пороки,
Прикосновенья задниц и грудей.
Здесь пахнут фолианты монографий,
Которых не касались много лет.
Автографы, как строки эпитафий,
Простёрли руки к тем, кого уж нет.
Семейные альбомы и контакты
Особый источают фимиам,
Коль есть кому мусолить артефакты,
Перебирать впотьмах чердачный хлам.
Но по квартирам съёмным кто кочует,
Снимая кров у скаредных старух,
Тот этой атмосферы не почует.
Непритязательность стирает нюх.
Собравшись в непредвиденные гости,
Не забывай держать по ветру нос.
За антиквариатом чьи-то кости
Хотят вступить с тобою в симбиоз…
4.03.2024