Перу Сэйры Тиздэйл принадлежат одни из самых грустных стихов о любви в американской литературе. Под впечатлением от её стихотворения Дары/Gifts я написал стихотворение о взрослении любви, взрослении человека. Так получилось, что стихотворение выглядит как будто бы написанным Сэйрой после того как она уже умерла.
Дары любви
Моей первой любви — просто так, смешок.
А второй любви дай для слёз платок.
Ну, а третьей любви — на уста замок,
нА сердце зарок, этих лет залог.
Как от первой любви — пели голоса.
А второй любви ты открыл глаза.
А от третьей любви — сердце замолчи! —
Чёрный камень, что на душе лежит.
Личная судьба Сэйры Тиздэйл, начавшись ярким творческим взлётом, впоследствии сложилась трагически. О судьбе поэта и о том, почему в её стихотворении более оптимистические две последние строчки (см. английский оригинал после текста в конце страницы, и мой перевод там же) неожиданно заменились в моём стихотворении "по мотивам" на столь безнадёжно звучащий финал, я и попытался рассказать в биографической заметке внизу и в кратком последующем эссе.
Сэйра Тревор Тиздэйл [08.08.1884 – 29.01.1933] родилась младшим ребёнком в богатой семье в Сент-Луисе, штат Миссури. В семье её обожали и обращались с ней как с принцессой. Из-за слабого здоровья, ей не разрешали бегать и играть, как играет большинство детей. Сэйра росла застенчивым, одиноким ребенком, и у нее было мало друзей-сверстников. Она не посещала школу до десятилетнего возраста, обучаясь дома.
В 1903 году Сэйра закончила женский институт (высшее учебное заведение) в Сент-Луисе и начала сотрудничать в местном женском артистическом журнале «Гончарный круг». Начиная с 1907 года, в разных издательствах начали регулярно выходить поэтические сборники Сэйры Тиздэйл, которые становились заметными событиями американской поэтической жизни. Её сборник стихов 1917 года, который прямо назывался «Песни о любви», в 1918 году был признан лучшим сборником стихов о любви.
Повзрослев, молодая популярная поэтесса Сэйра Тиздэйл стала вызывать интерес у многих молодых людей.
Как это часто бывает, её первое увлечение не встретило взаимности. Этим увлечением был её коллега-поэт. Сэйра была настолько захвачена новыми для неё романтическими переживаниями, что на полном серьёзе считала его величайшим поэтом своего поколения (и говорила ему об этом!). История Онегина и Татьяны почти повторилась — предмет её ухаживаний отверг её признание, однако молодые люди расстались, сохранив добрые отношения.
Следующий роман у Сэйры Тиздэйл случился с Вэйчелом Линдси — выдающимся американским поэтом с трагической судьбой. Вэйчел любил Сэйру и хотел на ней жениться. Их переписка началась в 1911 году и длилась три года. Линдси был основоположником американской “поющей поэзии” — стихов, которые надо было петь или читать речитативом в сопровождении музыки, что он и делал, гастролируя по концертным залам, а то и просто исполняя стихи на улице за еду и ночлег. Скорее всего Линдси опередил своё время, как минимум, лет на пятьдесят. Родись он в эпоху телевидения и интернета, он стал бы знаменитым, звездой или погиб от передозировки где-нибудь в Лос-Анджелесе, а может быть и оба сценария осуществились бы один за другим.
Из своих поэтических странствий по дорогам Америки Вэйчел Линдси писал послания Сэйре, в которых он представал пылким любовником, призывавшим пылко любить Любовь. Это находило горячий отклик в душе молодой поэтессы. Тем более, что Линдси не просто пытался передать жизнь словами, он буквально проживал жизнь через слова. Многие из этих слов были адресованы именно Тиздэйл. В письмах молодой поэт писал о вещах, о которых он не мог говорить ни с кем другим. Он был влюблен в поэзию и в таких людей, как Сэйра, которые любили поэзию. Она была, как он писал, “самым близким другом, который у меня был на протяжении многих лет”, и человеком, который “лучше всех его понимал”. Денег у Линдси, конечно, не было.
И был ещё один человек предлагавший Сэйре Тиздэйл свою руку, сердце и защиту от всех жизненных невзгод. Богач, нью-йоркский предприниматель Эрнст Филсинджер был покорён обаянием личности Сэйры. Он совершенно потерял голову и умолял её выйти за него замуж.
В этой мучительной ситуации выбора между двумя такими неординарными, каждый по-своему, поклонниками, Сэйра по привычке обратилась за помощью к более умудрённому опытом жизни другу. Упоминавшийся уже коллега-поэт сыграл роль последней соломинки, сказав Сэйре, что он ни при каких обстоятельствах не видит её счастливой в браке с Линдси.
Уступая давлению семьи и друзей, Сэйра приняла предложение Филсинджера. Обвенчавшись с Эрнстом в декабре 1914 года, Сэйра стала подписывать свои произведения Сэйра Тиздэйл Филсинджер. В 1916 году Сэйра и Эрнст переехали в Нью-Йорк.
Молодые поселились в роскошной квартире на Сентрал Парк Вест. Семейная жизнь Сэйры и Эрнста протекала в непересекающихся областях. Филсинджер был всецело поглощён своим бизнесом и, разъезжая по заграницам, отсутствовал месяцами, оставляя Сэйру совершенно одну в незнакомом городе. Ей приходилось самостоятельно прокладывать путь в литературно-поэтическом море Нью-Йорка.
Между тем, наступала середина сверх идеологизированного ХХ века. Творчество Сэйры (также, впрочем, как и творчество Вэйчела Линдси) уже не было в центре внимания богемно-артистической тусовки, жаждавшей новых идей, которые “шли Карфагеном” (с) по страницам, экранам и выставочным залам страны. Сэйра чувствовала себя покинутой и никому ненужной. В конце концов, постановив для себя, что она не создана для семейной жизни, Сэйра в 1929 году, неожиданно для Филсинджера, заочно развелась с ним и стала жить независимо, возобновив переписку с Линдси.
Вэйчел, как оказалось, к тому времени тоже женился, и обязанности по содержанию жены и детей тяжёлым грузом легли на его плечи. Меж тем, в Америке как раз наступила Великая Депрессия, и экономический крах драматически отразился на финансовом положении Линдси. Преследуемый долгами, в отчаянии от неспособности прокормить семью, Линдси покончил с собой в 1931 году. Он использовал странный и страшный яд, и скончался в жестоких мучениях.
Сэйра очень тяжело переживала такую неожиданную и ужасную кончину своего вновь обретённого друга. Болезни начали донимать её с новой силой. Менее, чем через два года, не дожив нескольких месяцев до сорока восьми лет, она, наполнив ванну горячей водой, приняла смертельную дозу снотворного.
Эпилог
Поэт Джон Холл Уилок [1986 — 1978] был первым возлюбленным Сэйры Тиздэйл. Это ему она говорила, признаваясь в любви, что он самый выдающийся поэт своего поколения. К сожалению, Сэйра ошиблась в нём и как женщина, и как поэт. Джон Уилок прожил долгую жизнь, сделав заметную издательскую карьеру, но так и не отметился особыми успехами на поэтическом поприще. Тем не менее, он гордился тем, что находил, дружил и подписывал контракты со многими известными поэтами. В конце жизни он издал мемуары — «Последний романтик: поэт среди издателей», в которых оставил воспоминания о Сэйре Тиздэйл.
А что же Эрнст Филсинджер? Кого волнуют биографии бизнесменов после их смерти? Вряд ли кто-то будет распевать книгу «Экспорт в Латинскую Америку» под музыку спустя столько лет. В его некрологе утверждалось, что он был первым, кто произнес трансатлантическую послеобеденную речь по радио в 1929 году, выступая из Берлина перед Национальным советом по внешней торговле, заседавшем в Балтиморе. Кто-то помнит, что он тогда сказал? Эрнст Филсинджер умер в Китае в 1937 году. Может быть развод с Сэйрой и разбил его сердце, кто знает? В своих мемуарах Уилок пишет, что слышал, будто Филсинджер тоже покончил жизнь самоубийством, но независимых подтверждений этого факта не существует.
. . . . . . <<>> — — — <<>>
Три несчастливые любви — это слишком много для любого человека, а Сэйра Тиздэйл была поэтом с необычайно тонким эмоциональным даром, наделённым редкой музыкальностью стиха. Поэтом, чья поэзия по выражению критиков была “нежной, как лилия”, где “…под покровом белых лепестков чувствовалась страстная натура и буря чувств, нашедших выражение в текстах её коротких песен”.
Одна из этих песен (английский оригинал вместе с моим переводом) напечатана в конце этой страницы, внизу. Бросается в глаза, что последние две строки первой — и, особенно, второй строфы в моём стихотворении не совпадают с буквальным переводом, звучат более пессимистично. Само стихотворение моё в целом является скорее фантазией на тему — какими эти строчки могли бы быть, если бы Сэйра могла дописать их после своей смерти.
Когда я впервые прочитал стихотворение Gifts by Sara Teasdale на английском, у меня в ушах неожиданно зазвучала музыка, скачущая клавесинная мелодия английской баллады — девочка с прыгалками, напевающая песенку, слышанную от своей мамы. Заинтересовавшись, я попробовал перевести эти строки на русский. Получалось плохо: русские стихи не ложились на английскую мелодию — или музыка, или рифма выбивались из ряда. Но и без рифмы, свободным размером получалось не очень хорошо. Стало ясно, что сохраняя мелодику, я вынужден писать русскими словами американское стихотворение, то есть я своими руками творю языковой конфликт. А ведь это лирика, здесь единство мелодики и ритмики стиха — непреложный закон. Тогда я попробовал “отпустить” мелодию, перестать искусственно навязывать английский балладный мотив. И случилось чудо. Сохраняя смысл и драматургию американского первоисточника, зазвучала русская мелодия, русский рефренный стихотворный размер. Но тут на месте языкового конфликта возник конфликт драматургический. В контексте биографии поэта финальные строки о третьей любви повисли в воздухе, выглядели банально: смех, слёзы и… и что? Убираем бальные туфельки в мешочек, надеваем сапоги и топаем домой?
Я обычно пишу стихи ночью. И вот когда первые две строчки первой строфы были уже готовы, для последних двух английских строчек “Я подарила моей любви молчание на все эти годы” рука сама вывела: “…для третьей любви — на уста замок / нА сердце зарок этих лет залог”. А затем, во второй строфе титрами на мысленном экране всплыло “от третьей любви… / Чёрный камень, что на душе лежит”. И я понял, что переводить эти стихи я уже не буду, а напишу, как продиктовано.
Потом одну за другой я стал читать статьи о Сэйре, воспоминания (где я был раньше?): первая любовь, Онегин-Уилок, создатель песен-стихов несчастный Вэйчел Линдси (так вот откуда могла появиться эта музыка в стихах Сэйры Тиздэйл!), брак по указке, без любви — для поэтессы Любви(!), развод, вновь обретённый (третья любовь?) и так страшно потерянный возлюбленный далёкой юности, одиночество, болезни, невостребованность и трагический протест-уход.
Как это всё знакомо! Слишком знакомо. Есенин, Маяковский, Цветаева… Можно не продолжать этот список. Сколько же горя, слёз и крови, да, крови, стоят эти жемчужные строчки. Как перламутром, поэты стихами оборачивают острые грани приносимых потоком времени песчинок жизни, чтобы защитить свои ранимые души. Найдутся и те, кто скажет, что не надо преувеличивать, многие живут в своих раковинах и прекрасно себя чувствуют. Разумеется, житейский здравый смысл — это замечательно, но какие-то пределы цинизма должны же быть. Можно конечно сказать, что Пастернак умер от рака. Но он умер не от рака. И Сэйра Тиздэйл умерла не от расстройства желудка.
А теперь вы возможно захотите перечитать строчки замечательного стихотворения Gifts by Sara Teasdale и мою импровизацию “Дары любви” по мотивам этого стихотворения Сэйры Тиздэйл. По мотивам её жизни. И смерти.
Gifts by Sara Teasdale . Дары. Сэйра Тиздэйл (пер. В.О.)
I gave my first love laughter, . Любви смешок дать первой,
I gave my second tears, . Второй любви дать слёз,
I gave my third love silence . А третьей дать молчанье
Through all the years. . Всех лет и грёз.
My first love gave me singing, . Любви от первой — пенье,
My second eyes to see, . Прозренье от второй,
But oh, it was my third love . Но только ты, мой третий раз,
Who gave my soul to me. . Ты наделил душой.