***
Я завязал примерно к тридцати,
Не лезла больше водка в моё горло.
Искал я тех, кто мог меня спасти,
Но сам себя спасал не менее упорно.
Бежал я в философские труды
И к мудрецам, что жили в жёлтых книгах.
Я скрылся в них от пошлой суеты,
Там не казался мир невыносимым.
Я был как-будто в роли полководца,
Несправедливо брошенного в ссылку.
Но всё равно в окно светило солнце,
Но всё равно я в будущее верил.
Не навсегда мучительные думы,
Не навсегда привычный, горький плен.
Но не во вне души моей оковы,
Они внутри, ведь сам я их надел.
К чему тогда молить об избавлении?
Пустое всё. Стена меж мной и миром.
Моё молчанье — это заключенье
И я его, пожалуй, не покину.
Не подпущу на выстрел я глупцов
И перед ними мыслей не раскрою.
Я клятву дал молчать, в конце концов!
Пустое всё, мой друг. Увы, пустое.