Продолжение
Легенды - фантастический рассказ о каком-либо персонаже или событие, "например легенда о Летучем Голландце, графе Брюсе". Сюжет их христианской литературы, из жития Христа или какого-либо Святого. Небольшое религиозно-дидактическое повествование, построенное по законам целостного текста "завязка, экспозиция, развитие действия, кульминация, развязка". Здесь также могут быть фантастические подробности. В христианской традиции "легенды" возникают как на основе Священного Писания, так и на основе Священных Преданий. Наиболее известная легенда "о граде Китеже".
Баллада, происходить из "хороводной песни", состоит из трёх восьми строчных строф "реже девяти - десяти" и заключительного четырёхстишья реже пятистишья, так называемой посылки. То есть прямого обращения лицу, которому данная "баллада" и посвящена.
Таким образам наши отдельные стихотворения могут сложиться в некий цикл, поэму, элегию итд.
Подражание, один из таких приёмов: разработанный классической поэзией художественный прием, который особенно охотно используют авторы, склонные артистическому "перевоплощению" к "подражанию" прибегают, желая "спроецировать" особенности своего "индивидуального стиля", сюжет своего произведения, на стиль известного поэта: предшественника. Это особенно интересно для нас, так как мы учимся писать подражая старым мастерам, но в тоже время шлифуем свой собственный стиль. Весьма распространено ироническое подражание "пародия", но сам приём нельзя сводить только к пародии.
В литературном отношение гораздо важнее и плодотворнее случаи, когда с литературными заимствованиями обходятся так же как с с жизненном матерьялом. Подобное подражание имеет аналогично пародированью, оригинально-творческий характер: автор вступает со своими предшественниками и в "диалог" и в эстетический "спор", и в в своего рода "борьбу".
В отличие от пародии, однако, при этом не доводиться до абсурда и не высмеивается "высказанное" предшественником - подражающий не отрицает художественной ценности объекта своего подражания. Сблизиться необходимо, чтобы сильнее оттолкнуться. В словаре древней и новой поэзии Н. Ф. Осталопова (1821) говориться что подражать - значить взять мысль другого художника, и представить ее с вольностью, по своему. Иными словами подражать означает не пассивно усваивать, не копировать чужую манеру, а всегда творчески перерабатывать чужое в духе новой концепции. Перерабатывать, подчиняя заимствания свой индивидуальности.
Кроме этого повсеместно узаконенного вида художественного подражания... существуют и другие разновидности приема: фантазии на тему, вариации, стилизации, реминисценции.
Реминисценцией называют небольшую "буквальную или переиначенную" цитату из чужого произведения, введенную неподстрествено в художественную ткань текста. Вариация - создание нового произведения по мотивам старого. Примером вариации может послужить разработка в европейской поэзии темы лирического одиночества "ваби, саби, юген", символически запечатлённой в образе одиноко растущей сосны. Этот мотив, восходящий , вероятно к Гёте, на русской почве вдохновил Лермонтова "Сосна" а затем Тютчева. При этом Тютчев сосредоточился на воплощении эротико-лирического настроения, для чего, в частности переделал сосну "которая в немецком языке мужского рода" в кедр; Лермонтова же увлекла философская сторона темы, и он оставил образ сосны неприкосновенным.
Стилизация и фантазия - воспроизведение черт чужого стиля либо в целях мистификации, либо во имя опять-таки чисто художественных задач "например брюсовское окончание поэмы Пушкина Египетские ночи".
Контаминация, похожий на реминисценцию приём: введение в рассказ событий из другого литературного произведения или включение в стихотворение известных стихов, песен, но не в качестве цитаты, а в качестве органически уместной детали. Также соединение двух слов в одно. Например Маяковский любил повторять контаминированную им пословицу: "Не плюй в колодец, пригодиться воды напиться". Мой скромный пример: "Слово не птица, а воробей слово?": Слово не воробей, вылетишь не поймаешь - С точки зрения филалогии, "воробей" слово обозначающее, птицу - воробья.
Контиминированы названия известных детских сказок К. Чуковского "Мойдадыр" и "Доктор Айболит", к этому же роду относиться шуточное название альбома Чуковского "Чукоккала" "автор жил одно время в Куоккале - финской дачной местности под Ленинградом".
В сатирическом псевдониме Ильфа и Петрова Ф. Толстоевский контимированы фамилии Толстого и Ф. Достоевского.
Близко к этому подходить "заумь" - литературный стиль, в основе которого - построение фраз и слов, не существующих в словаре национального языка носителя. Чуждых обыденной, литературной, научной и другой речи, не имеющих практического применения. Литературный приём, выражающийся в комбинирование таких лексем.
Дж. Янечек классифицирует заумь на четыре вида: 1) фонетическая, сочетания букв не складываются в опознаваемые морфемы; 2) морфологическая, существующие в языке корни и аффиксы сочетаются таким образом, что значения слова остаётся в значительной мере неопределённым; 3) синтаксическая, при употреблении существующих в словаре слов в грамматически правильных формах не возникает грамматически правильного предложения; 4) супрасинтаксическая, при грамматически правильной конструкции, составленных из обычных слов, остаётся не понятным для нас.
Истоки заумной речи, в так называемой "волшебной речи", в священном языке язычества "В. Хлебников": заклинаниях, заговорах, чарах, наговорах, ворожбе. Язык использовали в обрядовой практике сектанты "русские хлысты", в повседневном общение - странствующие торговцы, лоточники офени "офенская речь, ставшая основой для блатного языка".
Из религиозного и сектантского обихода заумный язык перекочевал в поэзию, в частности он встречается в произведениях А. Сумарокова, Г. Державина. Другой вариант - детская речь которая имеет много общего с волшебной, расцвет "зауми" как стиля, литературного приёма, корпуса произведений связан с творчеством хлебникова. Для футуристов к которым принадлежал Хлебников и для формалистов, чьё творчество выросло из практики футуризма: слово не обозначает или не называет вещь, предмет, а порождает предмет, процесс или явление. Поэтому трактовать неологизмы типа "бобэоби, вээоми, пиээо, лиээй" и другую языковую нелепость, бессмыслицу, можно лишь с обыденно-языковой точки зрения "обыденный язык используют с лова в их стёртом, обыденном смысле, виде. Заумь следует прочитывать и воспринимать с точки зрения языкового смыслового становления, при котором язык предстаёт как начало творимое, а не сотворённое.
В манифесте футуристов "слово как токовое 1913", подписанным Хлебниковым и Кручёных, было сказано: Живописцы будетляне любят пользоваться частями тел, разрезами, а будетляне речетворцы разрубленными словами и их причудливыми хитрыми сочетаниями "заумный язык". Идея Хлебникова - создание "звездного языка" на основе заумной, делает ясной ясной перспективу, которую футуристы видели для заумного языка.
Ряд произведений создаётся путём контаминации приёмов "детской и волшебной речи". От себя я хотела бы добавить следующие: как просматривая "русский, сербский, словенский, словацкий словари, я увидела, что слова, во многом похожи, тем более все они пользуются кириллицей, тогда как македонский , черногорский языки несколько отличаются и трудно понимаемы для нас. Кроме этого существуют диалекты, одного и тако же языка в разных областях, городах, деревнях, и тут у меня возникла идея, а почему не создать некую "диалектную заумь или вульгарная заумь, подобно вульгарной латыни:" У каждого автора может быть свой вариант "заумной речи" исходящий из его личных убеждений, а так же это следует вслед за произведением, текстом, героями, показывает их особенности, а также делает текст поэтического произведения более благозвучным, помогает отказаться и в тоже время подойти к рифмам.
Во второй половине 20 века встречается в творчестве: Генриха Сапгира, Игоря Холина, Константина Кедрова, Елены Коцюбы, Елены Петрушевской.
Вот еще несколько правил, "синедока" - один из тропов, вид метонимии. При "синедоке" значение с одного предмета переноситься на другой по признаку количественного между ними отношения. В поэтической речи относиться к наиболее выразительному средству. Существуют следующие виды синедоки: Называется целое вместо части, упоминается часть явления вместо целого, употребляется единственное число в значение общего и даже всеобщего, называется единственное число вместо множественного, заменяется конкретное число множеством, употребляется определённое большое число вместо неопределённого множества, используются видовые понятия вместо родовых и наоборот.
Синкопа - в лингвистике выпадение звука или группы звуков из середины слова.
Следующие приёмы взяты из поэзии "хокку".
Прием наброска или мазок краской: этот прием называют термином сядзей (набросок сделанный с жизни), который предложил для него мастер Сики, или термином сядзицу (реальность), использовался в поэзии на востоке с незапамятных времен. Принцип этого приема заключается в том, что бы (изображать предмет таким, какой он есть). Сики взял этот прием на вооружение и сделал его знаменитым, потому что взбунтовался против многих других приемов. Мастер, видимо, принадлежал к той пароде людей, которые возвращают против любого статус кво - настоящим бунтарем. Если поэты постарше злоупотребляли какой-нибудь идеей или методом, то он непременно привлекал к этому всеобщее внимание и предлагал альтернативу. Новый прием использовался, до тех пор, пока не надоела тому, кто предлагал какую-то замену. Так одни стили выходили из моды, а другие входили в работу. Мастер Сики ненавидел: ассоциации. контрасты, сравнения, игру слов. каламбуры и загадки - все то, о чем идет речь в этой книге. Он предпочитал спокойную простату констатации того, что открывается его взору. Ничего другого в хокку, по его мнению, происходить не должно было. Он находил невыразимую красоту в обычных вещах и просто сообщал о там, что видел. Девяносто девять процентов его хокку в таком ключе. Многие до сих пор считают что он был прав. Есть картины, которые лучше всего передавать как можно проще.
Но сам мастер в 1893 году, написав множество хайку в своем излюбленном стиле, понял что исписался, что его новая идея может потерять свой блеск. Таким образом, прием. предложенный мастером Сики, можно признать одним из ответов на вопрос, как писать хайку, но полного и окончательного ответа на такой вопрос нет и быть не может.
Тесные ассоциации: в общем то этот прием является разновидностью приема ассоциаций, но поскольку он действует на ровне с контрастом, сравнением, его выделяют в отдельную группу. Устанавливая связь между двумя частями хокку, мы можем свести различия между ними к минимуму, к тому же широко известному. Тесные ассоциации производят сильное впечатление на новичков, и они вначале экспериментируют с наиболее доступными пониманию примерами. Использование этого приема доставляет им удовольствия.
Кольцо - композиционно-стилистический заключающийся в повторение в конце хайку строки (строфы или всего произведения) начальных слов или отдельных звуков.
В начале стихотворения можно использовать некоего автора, который как бы и рассказывает эту историю, стихотворение. Существуют и другие приёмы, не кто не запрещает использовать "Онегинскую строфу", я же использую "одиннадцать, шести, пяти", строчное повествование комбинируемое между собой, а также используется некий автор рассказывающий историю, начинает, заканчивает её, или - "Лирический герой?" В тоже время, приём "лирического героя" крайне не простой и в двух словах тут не расскажет. Читая, то или иное хайку мы невольно начинаем задумываться, а от имени кого оно написано? Басе, Бусон, Сайге или других, не очень известных поэтов, или это просто образ за которым они и скрываются. Так было пока я не встретила понятие (лирический герой)... Лирическое я звучит везде, но по разному. Автор конечно существует везде, без автора ни куда, но кто? Жизнь поэта не сливается с его стихами, да если написаны по биографическим мотивам. Чтобы соединить биографический факт: картинку, образ, и нужен лирический герой.
Это не герой одного стихотворения, но герой всего цикла, тома, творчества в целом, сборника.., и тут я бы хотела обратиться к лирике великого мастера Сайге, она говорит о том же, танка Сайге говорит о бедствиях войны -они короткие вспышки подобные молниям. (Горная хижина) Санкасю - имеет длинный свиток и перед нашими глазами проходят не только картины природы, но и вся жно и вся жизнь поэта-странника которым и был Сайге. Горная хижина - всего лишь временный приют на пути, а горы прекрасны и парой невозможно найти слов для того чтобы описать их красоту. В дневнике одного из монахов мы видим что действительно осталась запись или автограф "Горная хижина", но он погиб при пожаре в монастыре, средневековой японец населял горные вершины существами из мифов и легенд., а значить для читателя приобщение к прекрасному начиналось уже с названия сборника.
До сих пор мы не знаем точно, написан ли этот сборник, или хотя бы составлен Сайге, или ему помогали. Так или иначе много стихов приобщалось из кладовых памяти или были найдены написанные рукой мастера и их пытались уберечь от забвения.
Горная хижина содержит более тысячи пятисот стихотворений, семьдесят семь принадлежать другим, соучастники поэтических диалогов - известные стихотворцы или просто некий человек.
Стихи в Горной хижине расположены тематически подобно Санкасю. Вначале идут времена года; весна, лето, осень, зима, потом небольшой цикл; любовь, и наконец - разные песни. Вслед за основными сборниками в современных изданиях идут небольшие приложения записанные по памяти или на слух учениками мастера. Именно здесь можно встретить стихи о войне и аде: цикл - детские забавы.
Кроме этого стихам предваряются заголовки, при помощи которых группируются отдельные циклы. "десять зимних писем", "пятнадцать песен о цветущих вишнях". Сайге избрал своим уделом одиночество, что для "японца" того времени не так удивительно. Тем более поэт никогда не одинок, даже говоря сам с собой. Поэзия требует общения, хотя бы ближайшего общения с теми кто поблизости, а если такого нет, то он беседует с птицами, ветром, облаками. Эти противоречия неразрешимы, но именно они-то создают богатство и многогранность духовного мира. Творчество мастера гармонически связывает меду собой контрастные темы.
Теперь снова вернемся к русской поэзии.
Лирический герой может быть достаточно однозначным вспомним поэзию русского романтизма: для большинства для нас Денис Давидов - лихой парень, поэт, вояка, гусар, свой парень. Языков - поэт студент. Дельвинг лживый, праздный. Все это маски наложенные на биографию, но в тоже время это художественно выстроенные образы, и для понимания стихов нам совсем необязательно понимать что-то по военной теории или об учениях военно-морского флота, горькой судьбе и болезни Дельвинга.
Конечно лирический герой не мыслим без биографического подтекста, но сам подтекст поэтизируется в соответствии с основным духом творчества: конечно мы можем пользоваться любим из терминов в том числе и (лирический герой) для одних он является синонимом автора, для других поощрительный приз, для третьих способ сурового укора. Поэт не становиться лучше или хуже есть у него лирический герой или нет, а сам термин это инструмент, к тому же очень хрупкий, а значить надо сказать используйте его очень осторожно.
Часто мы просто скрываемся за маской героя особенно если нам нечего сказать, но мы хотим казаться лучше, чем есть на самом деле, и пытаемся что то сказать а слов нет. Тексты живут лишь в одном ряду, один тянет другой, в памяти возникает третий, заставляет думать о том что было "между ними" особую смысловую роль обретают даты, посвящения, пропуски текста, трудно расшифровываемые намеки. Стихи тут не самодостаточные, замкнутые миры, но звенья цепи. Лирический герой возникает как средоточие и результат развития сюжета, цикла, тома: пунктирного сюжета.
И наконец "названия отдельных стихов" открывают нам не только "героя" стиха, произведения в целом, цикла, но и его мотивы, композицию и вообще: что мы хотели сказать, донести до читателя.