Памятные адреса. Уличная зарисовка
Все началось с того, что я увидел свою книгу в числе рекомендованных источников для подготовки экскурсий с учениками старших классов в рамках историко-краеведческого фестиваля «Пушкинские топонимы Петербурга». Неожиданно захотелось вернуться к прежним пешеходным маршрутам, и еще раз увидеть адреса, которым когда-то посвятил свои страницы.
Сразу замечаешь, что Петербург год от года меняется, меняется вместе с нами, что само по себе уже кажется обыкновенным. Мы становимся старше и находим в нем новые особенные черты, которые прежде не замечали. Да и время теперь другое.
От станции метро «Адмиралтейская» ближе всего к «дому Пиковой дамы» на Малой Морской, 10, спрятавшему фасад под зеленой строительной сеткой. Дубовая дверь остается такой же тяжелой, но проход загораживает суровый плечистый охранник. Посторонним сюда нельзя. Лет 15 назад я свободно прогуливался по этажам этого дома маршрутом Германна к спальне старой графини ******* и комнате ее воспитанницы в сопровождении любопытствующего медицинского персонала ведомственной поликлиники. Шел и рассказывал, что нам откроется в следующий момент...
Это удивительное ощущение перетекающего тепла истории... Мои пальцы скользят по чугунной решетке. Темный арочный проем, разделяющий наше вчера и сегодня. Постепенно охватывает знакомая дрожь и творческий трепет. Еще немного и увидишь выезжающий на Невский проспект щегольский экипаж на откормленных рысаках. С высоты козел этого великолепия непременно услышишь сердитый голос бородатого кучера:
- По-о-д-ди пр-оч-чь, дья--ва-ал!
Потом заметишь на набережной канала одинокую фигуру прохожего с тростью. Лица еще не разглядеть: он прячет его в бобровый воротник своей длиннополой шубы. Уже ли он? Семеню навстречу робким шагом...
- Евгений... Александрович, здравствуйте...
В ответ едва заметный кивок и взгляд скучающий, рассеянно скользящий... Да, полно, видел ли он меня? Веками время разделило...
А на Невском проспекте уже начинается настоящий парад из усов, бакенбард и модных шляпок, всевозможных шинелей, сюртуков и военных мундиров, дамских салопов, платьев самых разных фасонов с талией «никак не толще бутылочной шейки». Ах, как бы, не зацепить нечаянно, не уронить такое хрупкое совершенство с маленькой изящной ножкой 34-го размера...
Здесь бы самое время вспомнить необыкновенную историю о поэте Александре Пушкине. Летом 1830 года светское общество сразу двух столиц бурлило: обсуждалась помолвка и предстоящая свадьба «первого романтического поэта нашего времени на первой романтической красавице». Пушкин ожидал невесту в Петербурге с нетерпением. Однажды, гуляя по Невскому, поэт увидел в книжном магазине картину с белокурой мадонной, «как две капли воды» похожей на его невесту, Наталью Гончарову. Это была старинная копия картины Рафаэля, которую здесь выдавали за подлинник. Влюбленный поэт простаивал у картины часами и охотно купил бы ее, если бы она не стоила сорок тысяч рублей. Зато, благодаря этой картине у него появился сонет «Мадонна», посвященный Наталье Николаевне:
Не множеством картин старинных мастеров
Украсить я всегда желал свою обитель…
«Чистейшей прелести чистейший образец» - лучше поэта о своей жене уже никто не скажет. Будучи смертельно раненым на дуэли, он обратится к ней со словами: «Как же я счастлив. Я еще жив, и ты возле меня. Будь покойна. Ты не виновата, я знаю, что ты не виновата». Это должно было стать завещанием поэта - сохранить честь жены после его смерти. С этим у многих современников, исследователей и литераторов получилось сложно. О жене поэта, Наталье Николаевне Гончаровой говорили много, часто плохо...
Казалось, о ее жизни известно все. В каких бальных туфельках она ходила, в какой шкатулке хранила свои драгоценности. Вот только подлинный дом в Петербурге, где 26 ноября 1863 года скончалась вечная муза поэта, установили совсем недавно.
У исследователей жизни семьи Пушкина имелась старая фотография Натальи Николаевны, датированная 1863 годом. На обороте карточки рукой ее дочери от второго брака написано, что это последнее фото матери. Умерла она в Петербурге, на Екатерининском канале у Казанского моста, в доме Бельгарда. Екатерининский канал - нынешний канал Грибоедова. А номера особняка в подписи указано не было, что и затруднило его поиски. Таким адресом долгое время ошибочно считался дом 12 по каналу Грибоедова. В 2013 году в холле этого дома установили мемориальную плиту. Барельеф с портретом Натальи Гончаровой выполнил художник-скульптор Александр Бурганов. Надо полагать, что стоимость квартир в доме после этого заметно возросла. У этой красивой легенды оказалась своя цена в десять миллионов долларов.
Рассказывают, что заведующая Мемориальным музеем-квартирой Пушкина Галина Седова обратила вимание на письмо графа Дмитрия Толстого, который жил в доме Бельгарда в 1861 году, за два года до смерти Натальи Николаевны. Он писал свой адрес почти так же - Екатерининский канал, у Казанского моста, но в скобках поставил еще и цифру десять. Нумерация в ХIX веке не менялась. Поэтому пока все указывает на то, что первая красавица Москвы Наталья Николаева Гончарова, по первому браку - Пушкина, по второму - Ланская скончалась в доме на канале Грибоедова, 10.
Для меня это тоже открытие. По краям дом украшен полукруглыми эркерами, проходящими с третьего по пятый этажи. Во второй половине XIX века он перестраивался, и сюда добавили два этажа. Иду через арку с массивными воротами и оказываюсь во внутреннем дворе, откуда можно попасть еще и в следующий. Теперь там местная служба ГИБДД и отдел технических переводов. Делаю себе несколько фотографий на память. Из ближайшего подъезда подходят двое, интересуются целью моего визита, Рассказываю им историю дома. Искренне удивляются. О вдове Пушкина здесь не слышал никто. Памятных досок пока тоже нет. Зато знают, что летом 1918 года тут появился нетипичный, первый в Петрограде «Дом натурщицы». Устроители салона демонстрировали на стенах обнаженные тела своих натурщиц рядом с картинами выдающихся классиков русской живописи и графики. Это тоже была наша история, но уже совсем из другого времени...
Заглянул и в церковь Спаса Нерукотворного Образа на Конюшенной площади, в которой отпевали Пушкина. По части ее выбора ходило немало суждений. В ее пользу говорило лишь одно. Она оказалась самой близкой к последнему прижизненному адресу поэта на Мойке, 12. А еще церковь была известна тем, что на ее первом этаже в 1826 году выставили на всеобщее обозрение «печальную колесницу». На ней из Таганрога в Петербург доставили тело Александра I. Вот такое необычное пересечение произошло в истории. Страдающие отлетевшие души, как бестелесные тени встречаются на земле. Пока люди о них не узнают всю правду...
Помню, с каким волнением впервые посетил эту церковь. Лики святых в полумраке и подрагивающее мерцание свечей, струящийся запах ладана, сливавшегося с напевными словами молитвы-поминовения. Поставил тогда свечу за упокой души поэта и долго смотрел на живой огонек пламени. Его жизнь после смерти продолжалась, и казалась мне бесконечной.
Вроде, ничего не изменилось с тех пор. Разве, добавилось вокруг вялотекущего ремонта. Храм в центре города, числившийся в XIX веке придворным, оказался пустым и скорее напоминал скромный филиал музея со свободным посещением. Не было здесь прихожан. Редкий приезжий сюда добирался. Торопливо писал свои записки и брал свечи, ровно плату за вход, неумело крестил лоб и с любопытством взирал на церковные своды. Здесь никто больше не задерживался...
А. П. Брюллов. Портрет Н. Н. Пушкиной. Акварель, 1831—1832