Суровой ниткой
рот зашит,
поэту ночь
мешает крикнуть,
услышать ритм
мелодий Шнитке,
но он, как Ротштльд,
рвётся в высший шик,
и в смысл жизни
хочет вникнуть,
и сбросить груз
с своей души,
и бога запросто
окликнуть,
и вызвать звук,
рокочущий, как гром,
перевернуть вверх дном
всё в мире,
и стих построить,
как огромный дом,
и в нём играть вновь,
как Орфей на лире...