Всего лишь март, завод остановился,
Дарован манифестом новый мир,
Освобождать пришли, мужик напился,
Вместо уфимских кабинетиков трактир.
Дождь за окном как хроника планеты,
Грязь повествует скучно о былом,
Белоголовкой купленной согретый,
Сидит несчастный, робкий за столом.
Всего лишь март, общественные стачки,
Знать бесприданница весна с крупой,
В избе далёкой семилетний мальчик,
Жена одна с поломанной рукой.
Капелью перепуганные птицы,
Знать нездоровится сугробам за стеклом,
Газета "Искра" пишет про убийцу,
Ведь он сбежал, чужому всё равно.
Иконописный юркнет образ в лужу,
Постригся свет в монахи, в темноту,
Дарован манифест, но ведь не нужен,
Мужик поднявший вещую страну.
Перетирает тучкой кроны-чаши
Совсем уставшая весна-беда,
Но ведь стреляли в обнищавших Наши,
Краснела глупо зорька от стыда.
Не может быть, Россия чище злата,
Бог не разгонет демонстрацию святых,
Сидел мужик и как ребёнок плакал,
Рисуя водкой белые кресты.
Молчала стынь, велись переговоры
С берёзками нагими в полусне,
При льготном положении Просфора
Даётся нищим даже на кресте.
Главно понять России грустный говор,
Корни пустить в сердечный чернозём,
Против Святыни, лютой силы Сговор,
Но важно как мы это назовём!
Не пей мужик, за серым косогором
Питается Дух серой и огнём,
Главно понять, что Всё свершится скоро,
Под кровяным, дарованным дождём.