Запечье, глушь, келейка на горе,
Дух приумножил скорби, стал честнее,
Дуло луны в прогорклой кобуре,
От радости слепой больнее.
Дай в ссуду мне Всевышний много дней,
Чтоб отпроситься трепетно у счастья,
Мне с ярким счастьем на земле страшней,
За сей усладой прячется ненастье.
Порой без ведома больной мечты
Обитель сердца наполняешь прахом,
Как можно над безумьем пустоты
Кружить горящей, онемевшей птахой.
Мир говорит, заблудшая овца...
Надень багряницу, порфиру вправь в пробелы,
Никто ведь не увидит подлеца,
Лица Души, лишённого рай-веры.
Будешь поклоны мёртвых получать,
Сам станешь кланяться усопшим говорящим,
Но ведь у каждой горести есть Мать,
У каждой радости отец ненастоящий.
Мираж как недостаток, как пятно,
Кто повинуется упорно недостатку,
В кровавый чан чужим веретеном
Сам упадёт, не ведая порядка.
А там клок шерсти, глупая овца,
У Бога просит только счастья, счастья...
Но получает горе без лица,
С улыбкой кроткой злое разногласье.
Порой без ведома больной мечты,
Иди туда, где лавра, скит, клетушка,
Злой вздор несёт поклонник Пустоты,
Не верь весёлым, худеньким дурнушкам.
Кругом поверь в бутонах слёз Кресты,
Все девочки лишь юные старушки...
Порой без ведома больной мечты,
На полуслове оборви кукушку...
Побудь в тиши до сладкой немоты,
Ведь главный грех, на гибели Пирушка.