Ну, наконец, для Кумертау, зиму кружа - старушка Гея -
и чертыхаясь где-то в косме, таки достигнув апогея,
чтобы напомнить, что есть на свете Коктебель -
явилась: оттепель!
Не смотря на возраст, как моложава ещё планета!
Всё впечатляет грязным танцем, таким далёким от балета
в Большом. Я отряхнул упавший на пол шницель -
танцуй, Блудница!
Заметны стали перемены: на окнах саженцы
проклюнулись - не обратимо мимо жизнь разгоняется.
Ещё бы! - с такими бёдрами, конечно, на шест...
Пригрело и - нет невесты.
Бойкоголосый, чего-то ты вдруг осунулся, осип,
не весел, как поперхнулся сегодня. Гудел от важности
давно ли, ты, чайник, напоив себя до жерла?
Сейчас ты - жертва!
Теперь ты чувствуешь себя без дна бокалом?
Павлиньим вычурным пером без шляпы? Бывало,
с утра округу ты оглашал весёлым свистом...
Но получилось неказисто,
согласен. До кирпичной кладки оштукатурен
никотином и смолами сандала наш дом - прокурен,
посыпан пеплом, клубами дымными обвешан.
Прости, брат, грешен.
Не скрываю, я стал завидовать, мой чайник,
твоей свободе, ты вроде как - сам себе начальник.
И вот, поди же! - пыхтишь - не свистнешь.
Дружек, не кисни.
Почему ты шкворчишь, как бабка, безутешно?
Совсем, скажи, тебя не радует возня в скворешне?
Мне помнится, намедни был весьма доволен.
Ты, верно - болен
каким недугом, связанным с весенней спячкой,
прозрачным ветром, водою шалой. Я сам в горячке.
Который день как на аркане. Нет ни желаний,
ни вина в стакане.
Не весело осознавать, что не поставит кипяточка
на пламя? Как не бывало, обходит краем твою бочку
в малиновых оттенках с седью; кажись - любила.
Жизнь надломила.
Теперь, собрат, и ты знаком с тяжелым сплином.
Её ты больше не прельщаешь ни матовым своим кармином,
никелированною кепкой. И сиротливо там - у кроватки
грустят не чёсанные тапки
с её ступней. Любезный, сумрачной порой,
твоя болезнь сродни моим недомоганьям - хандрой
и скукой. Ничего, сейчас я сдвинусь - примусь
за одичавший примус.
Не стой понуро. Пора бы завершить починку
душе, отверзшей на изнанку. Наполним доверху начинку.
Гони виденье где уходила в ночную сырость
любовь, и... растворилась.
Запой, товарищ! Мне вновь травиться пойлом
невмоготу - обрыдло. Звонила, чтобы узнать - живой ли
ты. Раскочегарься - своим шипеньем и паром,
под стать Саврасовским пожарам,
наполни суетой сердечной пространство около планеты.
Залейся оголтелым свистом когда услышим будто где-то
зашебуршит она в замочной скважине ключом -
всё разом станет нипочём:
куда девается унынье! как радует обоих скрежет
в прихожей! и снова весело свистится, и снова брезжит
за окошком! конечно бабочки-стрекозы! и стаи птичьи
на ветках опять в наличии.
Март 2024г.