Рукоплескал ли дождь о подоконник,
иль, распластавшись плотью, как раскольник,
стекал неслышно по кресту стекла,
тебе едино – театр или келья,
скелет из шкафа прошлое расстелет
и на вину побьется об заклад.
И возмущенно закипает разум:
старо и пошло – черт и Карамазов
выписывают в чате кренделя.
А может, правда – то грехи стучатся
и ты в натуре недостоин счастья,
и существуешь просто пользы для.
Но подозренье промелькнет как будто:
в бессмысленности внутреннего бунта
еще сильней заблудишься во лжи,
и протираешь запотевший ставень,
и миражам командуешь «отставить»,
и малодушно выдохнешь: как жить?