Свечи плавились. Гоголь стоял
В духоте, недалече от гроба,
В эту злую январскую хмарь
Отпевали жену Хомякова.
Эта смерть — как мгновенный столбняк,
Паралич, несуразность, ошибка,
С этой данностью Гоголь никак
Не смиряется! Только улыбка
На устах у покойной была,
Ожидающей, кстати, ребёнка,
А уж души в четыре крыла
Упархнут скоро млечной позёмкой.
До чего же ужасная смерть,
Тиф забрал её в тридцать четыре!
Остаётся молиться лишь впредь
О представленной Екатерине.
Гоголь был от беды сам не свой,
Заострились черты от страданья,
Словно свечи, весь стал восковой,
Поражённый смертельной печалью.
С Хомяковыми Гоголь дружил,
Был их сыну-Николеньке крёстным...
Свечи плавились. Не было сил
Панихиду стоять. В власти слёзной,
Он в переднюю вышел, за ним
Хомяков для прощания вышел,
Гоголь обнял его и засим
Произнёс, будто чувствуя свыше:
"Всё окончено!" В лютую стынь
Зашагал он сквозь плач и усталость.
До расправы над томом вторым
Две недели всего оставалось.