Один, несозданный, иной,
В стране, как смерть, необходимой.
Единственный в единственной.
Как голос песни лебединой.
Средь непрощающих иллюзий
Прорвавшееся в бег «Люблю де»
Во сне, вслепую восклицал.
И то, что Бог предполагал,
Себе расположили люди.
Я от рожденья отстаю.
Он первый, поздний, ранний, равный,
Решивший жизнь и смерть свою,
И ставший гением без права.
Открой мне чувства, словно Бог.
Судьбой своею подыграй мне,
Не выразившейся тобой,
Но выработавшейся крайне.
Он будто Лота проводил,
И лет на сто ещё продлил
К нему приставленное время.
Как братский воздух летним днём,
И многочисленным теплом
Для Маргаритиного крема.
Там, на свободе, неба под,
Смерть констатировал Господь,
По многу раз, летая вместе,
В одном и том же существе,
В одном и том же веществе
Которых смысл в одном протесте.
Она с того и началась.
Она «расстреливает пленных»,
Совсем как ты, вредитель-ас.
И мощь «объятий вожделенных»
Себе подыскивает тему,
За время ставшую рефреном
Земли, что так и не нашлась.
Как нет возвратного «to die»
В самоубийстве, только «see you».
Как поднебесная Китай
Так подневольная Россия.