На Угрюм-реке живёт народ кето,
Хоть о нём уже не ведает никто,
Но от них американцы коренные
Происходят, как разведали иные.
Их сгоняли даже с мёрзлой той земли,
В балагане всех шаманов их сожгли,
Всё же ловят они рыбу, соболюют,
Хоть шайтан страшнее, чем его малюют.
Говорят, что не трезвеет здешний люд:
За бутылку водки соболя дают.
Не на пиршество, но и не на закланье
Собралась как на шаманское камланье
В клубе маленькая нация сия,
Им бесхитростно прочёл я: Лось и я,
И одна из них, зверёк в движеньях точный,
Увела меня в свой дом таёжно-блочный,
И увидев эту странную избу,
Я почти что распознал свою судьбу;
Где лесная проживала неулыба,
На столе меня ждала большая рыба,
Я подумал: тут бы впору зимовать,
Но уже настало время отплывать
На последнем в ту путину теплоходе,
Так как толки шли уже о Новом годе.
Миновало полтора десятка лет,
А её открытка всё ещё мне вслед,
Так что вспомнишь поневоле о магните:
Почерк беличий прыгучий: ИзвЕните!
Мне мерещится заброшенный причал.
Что мне делать, я в ответ не прозвучал,
Только весточка в могиле и в зените:
И звените! И звените! И звените!
7.12.2007.