Дороги разлеглись по всей России
И тех дорог извилистых не счесть,
В их простоте есть подлинная сила,
В их безобразьи истинная честь.
Ухабы, колеи, пылища, лужи,
А по краям деревни да поля.
Раздолье, но убогая наружность,
И бесконечность скачки для коня.
А конь плетётся, фыркает и бачить,
Что до овса ещё копыта бить,
Решая непомерные задачи
И кучеру показывая прыть.
Вот по таким дорогам, что Создатель
Да Человек изрезали коням,
Пылят Гнедой, Чубарый, Заседатель —
Почтенные, как скажет Селифан,
А сам сидит в тулупчике потёртом,
Принял на грудь да песню затянул,
И бричка перемалывает вёрсты,
Боками ощущая ветра гул.
В красивой и ресорной энтой бричке
Трясётся любопытный господин,
Что выдумал пристранную привычку,
Вернее, цель: меж чуждых десятин
Тоскаться от деревни до деревни,
И не взирая на разлад и глушь,
Скупать за незначительные деньги
Себе в карман ревизских мёртвых душ,
Чтобы потом в Совете Опекунском
Их заложить, как будто бы живых,
Да взять за них размашисто, по-русски,
Заманчивый увесистый кредит.
И что тут завертелось, боже правый,
Не описать и в вычурных словах,
Мистическая подлинная драма,
Переворот в помещичьих умах!
Манилов, услыхав про ту покупку,
Сконфузился, разинув прежде рот,
И выронил из рук чубук и трубку...
В итоге мёртвый подарив народ.
Коробочка опешила, признаться:
— Ты хочешь их откапывать в земле?
Мудрила, но пятнадцать ассигнаций
За дикий сей товар взяла себе.
Ноздрёв заместо душ продать пытался
Шарманку, бричку, жеребца, собак...
Бравировал, кричал и обзывался
И чудом, что не смог намять бока.
А Собакевич сто рублей за душу
Загнул, хвалить принявшись мужиков...
Сошлись на двух с полтиной. Жаждал к кушу
И женский пол продать... Тот не готов.
У Плюшкина по тридцать две копейки
Приобретатель сторговал товар,
Расписку взял и, тотчас выдав деньги,
Покинуть поспешил хозяйский хлам.
И всё бы ничего, свершилось дело б,
Пристроились бы душеньки в Совет...
Но языки дрянные оголтело,
От коих уйма разношёрстных бед,
Так разнесли безудержные сплетни,
Так намололи сущей чепухи,
Что наш Герой, чтоб не попасться в петлю
За якобы свершённые грехи,
Узнав о коих, разум чуть не спятил,
Сел в бричку и к неведомым краям
Его Гнедой, Чубарый, Заседатель
Помчали прочь. На козлах Селифан
Бухтел: "Эй вы, любезные!" И кони,
Как птица тройка мчались по Руси
И во Втором вспорхнули позже томе...
Но том сожжён. Пойди, его сыщи...