«Когда же он шел и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба» (Деян. 9,3)
Спутников не было, в Дамаске, наверное, тоже жарко
и мало тени; на углу у «Пятёрочки» летом такая печь,
что бездомный зверь не устроит себе лежанку
на этих серых, плоских камнях,
но сейчас зима, и взгляд подняв от ступеней,
я увидел мягкий свет с неба –
и вряд ли оттуда кто-то смотрел на меня.
- Поэзия необязательна, - мог бы сказать этот голос, -
Необязательна и избыточна:
сколь совершенно не резонировали бы левитирующие слова –
все эти храмы, замки на облаке – в основном, никем не искомый,
никому не нужный товар.
Но не в этом ли роскошь тихого кайфа:
проходя как-нибудь по краю естественного отбора,
словно мышь, наблюдающая ящеров,
занятых конкурентной борьбой,
создавать необязательные узоры,
исчезающие в траве, разделяемые, в основном,
с самим лишь собой?
- Поэзия необязательна, - говорит тебе тогда трава,
рифмующаяся с завитком облака,
- Необязательна, - вторит морозный узор на стёклах,
рифмующийся с хаосом элементарных частиц,
- Необязательна, как наше существование,
в ускользающем времени распростёртое,
без которого мир вполне мог бы и обойтись.
- Поэзия необязательна, - шепчет эхо
самого большого из Взрывов, рифмующееся с ДНК,
аминокислотный сопрягающей алфавит в белковой поэмы ритм, -
как первые клетки, простейшие, черви, рыбы.. –
так мог бы сказать тот голос –
а мог бы не говорить.