Имя на поэтической поверке. Сэм Симкин

         

  Рождённый в, недоброй памяти, тридцать седьмой год, мальчика, родители, как было принято в то время, назвали вычурно: Сэм, что расшифровывалась – социализм – экономика мира.

  После революции, родители, нередко, давали своим детям чудаковатые имена, в духе времени: Владлен-Владимир Ленин, Марлен-Маркс, Ленин, Вилен-Владимир Ильич Ленин, Вилор Владимир Ильич-организатор революции.

  В своём сухопутном городе Чкалов – (Оренбург), Сэм Хаимович Симкин, ещё в школе начал писать стихи и мечтал о море, заражённый романтикой произведений Александра Грина.

  Тяга к путешествиям и привела Сэма, в 1960 году, в Калининград : («этот  город подарен мне судьбой», так он поэтически говорил про свою вторую родину.

  Следуя своей мечте, Сэм в 1964 году окончил Калининградский институт рыбной промышленности и хозяйства. Живя в Калининграде,  несколько лет ходил в море на портовых буксирах матросом, работал мастером на рыбопромысловых судах, диспетчером в порту.

 С поэтом-фронтовиком Борисом Слуцким, Сэм виделся всего один раз, после которого появилось стихотворение Бориса Слуцкого:

       «Сэм Симкин»

Сэму Симкину - хорошо,
долгоносой и юной пташке,
смехачу в ковбойской рубашке.

Года два в Ленинграде жил,
Года два – в Калининграде.
Почему? Романтики ради.

- Я романтик! – смеётся Сэм.
Блещут белые зубы Сэма.
И какое-то доброе семя
зарывается в душу мне.
И когда я стихи читаю,
Я ошибок его – не считаю.

- Я – поэт? – хохочет опять.
- Ты пока стажёр на поэта.
У тебя ещё нет билета.

Нет билета, а деньги есть.
Ты чужие стихи поучишь
и билет, конечно, получишь.

Сэм смеётся: - Денег-то нет!
Десять лет, как живу без денег.
И не то чтобы я бездельник.

Я рыбачил. Я и грузил.
И стихи, говорят, удаются.
Только деньги мне не даются.

Снова хохот. Без всяких причин.
 - Что ты, Симкин, с луны свалился?
  - Я неделю назад – женился!

  Борис Слуцкий, 2-ой том, 1991 год, стр.13.
Не каждого начинающего поэта, Борис Слуцкий, удостаивал такой чести, как Сэма Симкина.

  Когда Сэм поступал в Литературный институт, экзаменатор, узнав, что Симкин у Слуцкого не придуманный герой, а сидит перед ним, долго удивлялся. Сэм был принят и попал в семинар поэта-фронтовика Евгения Винокурова, автора слов известной песни «Москвичи» (В полях за Вислой сонной…)

  В 1974 году ,Сэм Симкин, окончил Литературный институт имени Горького.

  В 1966 году вышла его первая книжка «Станция отправления».

  С 1970 года, Сэм Симкин руководил литературным объединением при газете «Калининградский комсомолец» - «Родник».

  От его «Родника» растекались ручейки талантов по всем городам и весям Янтарного края.

Чуть позже стал и преподавателем поэзии и развития речи детской школы « Аистёнок».

  В 1982 году после выхода в свет второй книги «Плавание по морю необходимо», был принят в Союз писателей СССР.

Помимо оригинального стихотворчества, Сэм Хаимович много занимался, он перевёл и подготовил многотомную антологию восточно-прусской поэзии.

  Переводил стихи Киплинга, литовских поэтов и поэтов Восточной Пруссии. В 1998 году, Сэм Симкин был удостоен литературной премии «Признание»

  Однажды он написал «Балладу о трёх головах», в которой признавался в особенности своего поэтического опыта».

«Пером не опишешь, не скажешь в словах,
Какие на сердце нагрузки,
Коль чудищем стал я о трёх головах –
Еврейской, немецкой и русской…»

  Сэма, человека колоритной внешности и широтой души, очень любили многочисленные читатели и не менее многочисленные питомцы, воспитанники литобъединения «Родник», из которого вышли и безвредные графоманы, и состоявшиеся профессиональные литераторы.

  Когда поэт тяжело заболел, друзья уговорили его репатриироваться в Израиль, надеясь на чудеса тамошней медицины, но Сэм, не долечившись, вернулся в Калининград, где и умер.

  И после кончины своего наставника, воспитанникам «Родника», казалось, что сейчас откроются двери «Родника», и слегка вперевалку, походкой бывалого моряка, войдёт любимый Сэм, такой взлохмаченный и родной…

  О Сэме Симкине среди друзей ходило много баек и легенд. Согласно одной из них, влюблённый в поэзию Осипа Мандельштама, Сэм срочно решил жениться, на обладательнице редкого томика стихов поэта, Ольге Владимировне, дабы наверняка добраться до вожделенной книжки.

  Или в одну из особенно поэтических ночей, предложил друзьям смотаться из Калининграда в Москву, да не на чём – ни будь, а – на мусоровозе, послушать столичных поэтов. Благо водитель, по утверждению Сэма, против такого маршрута не возражал.

  От матери, Сэму Хаимовичу, осталось в своё время небольшая квартирка на Балтийском курорте, и он проводил здесь летние месяцы.

 В сводную минуту, Сэм Симкин, старался улизнуть в тихий Зеленоградск, в маленькую квартиру на улице Московской, что в трёх минутах ходьбы от Балтийского прибоя, бережно вылизывающего песок у самого основания Куршской косы.

  По самой кромке её, годами мерно прохаживался седой старик в потёртой тельняшке и кепке, сосредоточенно всматриваясь в морскую даль. Так Сэм Симкин сочинял стихи…

  Сэм Симкин так и остался навсегда на берегу Куршской косы. На заботливо упрятанном, прибрежными дюнами и отгороженным от осенних штормов, высокими соснами зеленоградского кладбища. Музыка Балтийского прибоя вечно будет звучать у последнего пристанища поэта-морехода.

Не о нём ли Иосиф Бродский написал следующие строки:

«Если выпадет в империи родиться, лучше жить в провинции у моря…»?

  Поэт Сэм Симкин, разделял это мнение на все 100%, обосновавшись на самой кромке суровой и нахмуренной державы.

  В общей сложности, Сэм Симкин является автором полутора десятка книг стихов и переводов, его книги переведены на польский, немецкий, литовские языки.

  Замечательный поэт Сэм Хаимович Симкин скончался в больнице, от онкологии, в ночь на 14 декабря 2010 года, в возрасте 73 лет.

  Время идёт, а Сэма Симкина(09.12.1937-15.12.2010) неизменно вспоминают с большим теплом, благодарностью, как нечто доброе и солнечное, что было в жизни города Зеленоградска (Кранц), Калининской области.

  В областном центре есть библиотека носящее его имя. В Зеленоградске, в южной части городского парка, установлен Памятный камень Сэму Симкину, а на доме, в котором он проживал в летние месяцы в Зеленоградске, ул. Московская 52, установлена мемориальная доска.

  Своему любимому городку Зеленоградску, благодарный поэт, Сэм Симкин, посвятил замечательное стихотворение:

          «Зеленоградск»

Я вхожу в твой дикий парк раскованный,
И деревья шепчутся, тихи.
Угощаешь ты меня шиповником,
Посвящаю я тебе стихи.

Этот город я одушевляю –
как русалка, он зеленоглаз,
а ещё и воодушевляю
на любовь
мой Кранц-Зеленоградск.

По сравнению с тобой мальчишка,
но любви все возрасты покорны.
Умная компьютерная мышка
передаст Тебе мой код проворно.

Будто бы по электронной почте
Затеваю я с тобой игру.
Жду ответа я и днём и ночью –
Симкин Сэм. Собака. Точка. Ру.

  Памятный камень Сэму Симкину – одна из достопримечательностей Зеленоградска, курортного городка.

  Он расположен в парке по улице Московской. Торжественное открытие памятника состоялось 8 декабря 2013 года.

  В центре композиции большой валун, весом 2, 5 тонны, на котором создано рельефное изображение поэта и летящих чаек.

  Автором этой работы стал калининградский художник и скульптор Валерий Ковалёв.

  Около валуна расположен камень меньшего размера, на лицевой стороне которого закреплен
а табличка, на ней высечены слова Бориса Слуцкого:

«Сэму Симкину хорошо, долгоносой и вольной птахе, смехачу в ковбойской рубахе. Года два в Ленинграде жил, года два в Калининграде. Отчего? Романтики ради…»

Этот парк по улице Московской в живописном курортном уголке Зеленоградска в шутку называют «Парк двух евреев».

  Это были хорошие и разные поэты, приезжающие сюда в поисках вдохновения или отдохновения. Величайший польский поэт, эпохи романтизма, Адам Мицкевич, провёл в Кранце несколько дней в октябре 1824 года.

  Надо сказать, поэт Адам Мицкевич дружил с  нашим поэтом Александром Пушкиным, они переводили произведения друг друга.

  До революции, Зеленоградск, это был королевский курорт Кранц, популярный, между прочим, среди евреев – здесь даже была синагога, построенная при активном участии русских евреев, в большом количестве приезжавших на Балтийское море, до 1917 года.

  Синагога в городке не сохранилась, а в начале 90-х муниципальные начальники снесли её руины.

  Но сохранили красивый и уютный парк, после синагоги, который стараниями местной власти, наоборот, украшается и благоустраивается, здесь можно гулять по тенистым аллеям или вокруг живописного пруда, где, несомненно, в те ещё времена, гуляли многочисленные евреи, посещали синагогу.

  А если в наши дни, от памятника Сэму Симкину пройти по аллее на другой край парка, мы окажемся у памятника другому выдающемуся польскому поэту, Адаму Мицкевичу (24.12.1798. – 26.11.1855.).

  Памятник красивый, установлен 9-го октября 2015 года. Напротив памятника установлена скамья, на спинке которой начертаны строки, Адама Мицкевича:

«Когда пролётных птиц несутся вереницы
От зимних бурь и вьюг и стонут в вышине,
Не осуждай их, друг! Весной вернутся птицы
Знакомым им путём к желанной стороне»

  Решение об установке памятника поэту принималось общественностью города, а инициатором установки памятника выступила сотрудница Зеленоградской библиотеки Наталья Шумилова.

  Гранитная скульптура, Адаму Мицкевичу, работы Валерия Ковалёва стала вторым монументом в будущей Литературной тропе, которая создаётся в курортном городке на берегу Балтийского моря, в рамках исторического и культурного наследия бывшего Кранца.

  Раннее, неподалеку, у начала тропы был установлен барельеф, замечательного, калининградского поэта Сэма Симкина.

  Возникает вопрос, что великий поэт, Адам Мицкевич, основоположник польской романтической поэзии – тоже еврей?
Может быть, не так явно об этом заявлявший, как Сэм Симкин, но всё же, с точки зрения Галахи, еврей.

  Адам Мицкевич родился на хуторе Заосье Новогрудского уезда, ныне Белоруссия.

  О был сыном обедневшего шляхтича Николая Мицкевича и крещённой еврейки Барбары  Мицкевич (урождённой Маевской),родившейся в семье крещённых евреев-франкистов.

  Интересно, что женою Адама Мицкевича стала Целина Шимановская, чья мать замечательная пианистка и композитор Мария Шимановская (урождённая Марианна Агата Воловская) тоже происходила из семьи крещённых евреев-франкистов.

  Секту евреев-франкистов организовал в Польше, провозгласивший себя «мессией» авантюрист Яков Франк, (1726-1791), а потом всей сектой принял католичество.

  Еврейские корни польского поэта и шляхтича Адама Мицкевича выдают замечания и суждения по «еврейскому вопросу».

  Вспоминая о днях молодости, проведённых над озером Свитезь, в имении Тугановичи, Адам Мицкевич писал, что круг его постоянного общения входили раввин и ксёндз.

  Поэт был убеждён, что недаром еврейский народ «избрал Польшу своей отчизной». Адам Мицкевич написал библейским стихом «Книги польского народа и польских пилигримов», в которых провёл параллель между возвращением евреев на Святую землю из вавилонского пленения и окончанием мученичества Польши.

  В поэме «Пан Тадеуш», у Адама Мицкевича появился уникальный, в литературе той эпохи, образ еврея.

  Корчмарь Янкель, одарённый цимбалист, представлялся добрым, , благородным человеком, верный еврейской духовной традиции, и в то же время вовлечённым в польское освободительное движение.

  Кстати, территория Польша в то время была поделена между тремя странами: Австрией, Пруссией и Россией
Адам Мицкевич говорил:

«Самый духовный из всех, еврейский народ способен проникнуться наиболее возвышенным в человечестве…

  Задержанный на своём пути к прогрессу, этот народ начал терять силу своего духа и утопать в пошлости.

  Но, он никогда не переставал ждать своего Мессию, и его вера,несомненно, не могла не повлиять на характер польского мессианства».

  Адам Мицкевич подтверждал своё еврейское происхождение:

  «Мой отец из мазуров, моя мать Маевска, из выкрестов. Я наполовину лях, наполовину израэлит, чем горжусь».

  В 1845 году Адам Мицкевич произнёс речь в одной из синагог Парижа, чтобы выразить своё сочувствие страданиям еврейского народа.

  Смотрится символично, если подумать, в  старинном парке Зеленоградска, стоят два памятника поэтам-романтикам, одному из 19 века Адаму Мицкевичу, второму, Сэму Симкину, из 20 века, как бы передавая и продолжая эстафету, романтической поэзии, из рук в руки.

       Из поэтического наследия Сэма Симкина.

         «К морю»

Я шёл к нему, судьбы началу,
за тридевять земель
и за
благословеньем –
клокотало
 и выжигало мне глаза.
Закольцевало,
как зазноба,
ажурной сканью зазвеня,
ошеломило до озноба
и разом грянуло в меня.
Из книг я вычитал его,
открыл в разноголосом хоре
но первый раз увидел море –
и стало страшно и легко.
Оно звало меня:

          «Пойдё-ё-ём!»
И пряталось в тумане синем,
но было лёгким на помине,
пошёл за совесть и за страх
и не обрёл судьбы дороже:
она надолго въелось в кожу
и запеклось на вымпелах!
Семь степеней его свободы
всегда несёт в себе моряк.
Их не утратишь через годы,
как невозможно дважды сходу
войти в одну и ту же воду
и как нельзя гасить маяк.

          ***
             «Покуда над стихами плачут…»
                Б.А.Слуцкий.

Возможно попаду не в тему,
не тот причал
      и не тот год,
но всё  давно уже не те мы,
да я и сам давно не тот.
И голос мой давно не ломкий,
и сам давно заматерел.
Коль знал бы –
                подстелил соломку,
коль ведал бы – пуд соли съел…
А я, дурак, не знал, не ведал
(и в ус седеющий не дул),
какие шли по следу беды,
какой штормяга бил и гнул!
Живу,
            душой не обнищал,
«покуда над стихами плачут»,
Как Б. А. Слуцкий завещал.

         ***

В окно, в иллюминатор гляньте-ка:
как юнге с отроческих лет,
и мне привиделась Атлантика,
моих привязанностей цвет.

… По праву палубного общества
с завидной лёгкостью
и впрямь
даны не имена и отчества –
одни эпитеты морям.

Дыханье моря учащённое:
отливы зла, прилив щедрот.
Оно и Красное, и Чёрное,
и Мёртвое оно.
А флот
в нём с первого весла крещён
и самой первой в мире лодки.
Когда, солёное, ещё
затребуешь мой век короткий?..

       ***

Вода солёная морская…
Подчас характер её крут…
Она – и храм, и мастерская.
И эту воду, рассекая,
стихией люди нарекут!

Когда войду я в этот храм,
то сброшу вмиг с души обузу,
раскроются фантазий шлюзы
в стихах моих, сродни морям.

Я с палубы, не с парапета,
в просторы моря окунусь
и, словно Янус, оглянусь
на все четыре части света!

       «Военное детство»

В сфере духовного обитания
было у нас и такое питание:
смех сказать, одна репа,
и сырая, и пареная –
на любой, хе-хе, вкус.
Вспомнишь, так нелепо:
я кичился: «Мы парни!»
а был карапуз.
Не прошёл войну, прожил в стороне,
но война-то сама прошла по мне…

       ***
              И.Строганову.

Я никому бы не поверил,
что моря больше, чем земли,
покуда лично не проверил,
куда уходят корабли.
Но между строк прочтя в Гомере,
что Одессей был одессит,
я к морю,
словно к высшей мере,
приговорён
и морем сыт.
Случилось сильное волненье –
двенадцать балов!
С этих пор
и приведён был в исполненье
мне вынесенный приговор.
А палуба была мне домом,
моей землёй,
моей судьбой.
Но иногда ямайским ромом
меня снабжал морской прибой.
Один глоток его,
к примеру,
поможет –
якоря поднять,
второй – взять курс,
а третий, в меру,
Гомера правильно понять.
…Ни водоросли, ни рыбы,
ни корабли, ни облака
и дня прожить-то не смогли бы
без Моря и без Рыбака.
Я никому бы не поверил,
что моря больше,
чем Земли,
покуда лично не проверил,
куда уходят корабли.

       ***

Каким я был!?
          Нужда покаяться,
ну, просто оторопь берёт…
Иду, надвинувший берет.
Пустующие гнёзда аистов
встречаются,
а сами птицы
умчались в тёплые края,
зимуем только ты да я,
ещё воробышек ютится
на голом деревце,
такой
же «удалой», как автор.
Надежда хороша на завтрак,
но ужин из неё плохой…

       На Куршской косе.

Брожу меж сосен в одиночку,
как раньше в жизни не бродил,
и только пушкинскую строчку
твержу: «Октябрь уж наступил…»
Брожу без знаков препинаний:
безоблачный приют для дум.
И тишину моих блужданий
сопровождает сосен шум.
Как сосны высоко воздеты –
считают вёрсты до небес!
Мои бродячие сюжеты:
и дюны, и залив, и лес…