Птицы, этой весной, каждое утро, нежно курлыча, уносят всё мое
в...
Никогда!
Шагреневая кожа будущего истончилась
до состояния папиросной бумаги.
Что бы обо всём, об этом, сказал бы Соломон?
Даже и не знаю, потому что.
В очковом нашем веке, он превратился в замороженные куски рыбьей плоти, которую просвещённые приматы скупают в супермаркетах, чтобы...
Изжарить и сожрать.
Чуть, чуть присолив.
Я и сам такой.