и пока ты поёшь как мышь - так пискляво, тихонько, ласково
о том, как ты обута, одета, всегда обласкана
о том, как твои пальцы на чужом лацкане
убирают, никуда не спеша.
но однажды всё будет иначе, мышка, послушай сказку:
тот, кто ласков был, никогда не проявит ласку.
тот, кто с лацканом, оторвёт его вдруг безжалостно
лишь затем, что когда-то давно ты его касалась.
ты посмотришь на них: знакомых, любимых, радостных,
и в их взглядах тоска и жимолость, небо падает,
прям на плечи твои - тяжёлое и слепое.
и ты петь не сумеешь - ты просто слегка завоешь.
и придётся ворочать этими вот плечами,
потому что другие мышки умеют справляться сами,
и внутри гаснут ноты, острые будто нить.
тебе надо было учиться, а не любить,
потому что любовью одною ты сыт не будешь,
да и как сохранить её в этом цветастом блюде,
если мышки и люди всяко о ней забудут,
а ты держишь её в ладошках - сплошной цветок.
и ты держишь её в ладошках, и голос глохнет,
всё внутри тебя перемолется или сдохнет,
ну а если вдруг нет, если тоненький позвонок
вдруг позволит тебе расправить спину и хрустнуть шеей,
стать живее, красивее, статнее и большее,
на тебя чтоб смотрели и вспоминали юг -
вот тогда-то ты снова сможешь, конечно, сможешь,
твоя песня у каждого вдруг зазвучит под кожей -
о тяготах, невзгодах и о железной воле -
о всём том, о чём только крысы одни поют.