Он принимал меня на даче,
Он резал хлеб и ветчину,
И сосны выли по-собачьи
На рыжий пруд, как на луну.
Всегда больной, всегда не в духе,
Опустошённый злобой дня,
Хозяин, будто с голодухи,
Набрасывался на меня.
Он поглощал мои утраты,
Любому радуясь куску,
Вылизывал мои закаты,
Обсасывал мою тоску.
Он лакомился Подмосковьем,
Любовью первою моей,
Моим нетопленным зимовьем
И постным сахаром церквей.
Он смаковал мои святыни,
На ближних глядя сверху вниз,
И леденцы моей латыни
За чаем вечерами грыз.
Но, просыпаясь утром ранним,
Вчерашний забывая бред,
Он всем своим существованьем
Уже сводил меня на нет.
Он разлучал меня с пространством,
Так, чтобы свет мне был на мил,
Автоматическим тиранством
Он душу грешную травил.
Смотрел я на него с похмелья
И не пытался побороть;
Ведь это же моё изделье,
Ведь это кровь моя и плоть.
Живой водою руки вымыв,
со страхом за перо берусь.
Что, если наших побратимов
Святая не простит нам Русь?
1966, сентябрь.