Не знаю, помнит ли кто сейчас фильм Георгия Шенгелия «Классик». Таких фильмов в 90-е было снято немало. Сюжет таков: профессиональный бильярдист Савицкий имеет связи с криминальными структурами. Он становится владельцем крупной суммы денег, которую похитил у своих же — у бильярдного общества, которое собирало сумму на благотворительные цели. Бильярдисты предательств не прощают, они кидают Савицкому вызов. Он должен сыграть партию с профессионалом по прозвищу «Классик», и если тот выиграет, то деньги возвращаются обществу. В город приезжают двое, кто из них непобедимый «Классик» - неизвестно.
Ну, фильм, и фильм… Хотя актеры в нем снимались хорошие: Сергей Никоненко, Алексей Гуськов, Юозас Будрайтис, Валентина Теличкина…
Кинопрокатной компании, в которой я тогда работал, предстояло дать этому фильму старт, и я, и мой друг Владимир Воркуль, были откомандированы в Суздаль, чтобы привезти со съемок видеоматерилы для пиара и рекламы.
Выехали в 6 утра. Старенький «Жигуленок» с дикой скоростью несся по направлению к Суздалю. За рулем – наш штатный шофер, бывший боксер Димка Смирнов, который всю дорогу ворчал, что машина сейчас развалится, а он еле-еле может руль держать (накануне Димка вступился за девушку, к которой пристала шпана, и ему крепко надавали по бокам). Я сидел на заднем сидении, между двух колонок и моя сонная голова раскалывалась от хриплых воплей Уэйтса. Через час я потребовал сменить кассету. «Щас, - обрадовался Воркуль, - мне дали в дорогу кассету послушать. Сказали – клевая!»
Эта песня навсегда останется в моем сердце:
…, говно и муравей,
…, говно и муравей,
…, говно и муравей,
…, говно, говно и муравей…
Дальше мы слушать не стали.
В 90-е вдоль трассы через каждые 100 метров стояли всевозможные кафешки и шалманы. Казалось, весь воздух над шоссе пропах пирожками и шашлыками. Наконец, Димка жалобно сказал: «Дядя Володя, я кушать хочу!» Мы притормозили у какой-то забегаловки, где с жадностью сожрали по две порции хинкали. Выяснилось, что на эту трапезу ушли почти все наши суточные.
Когда мы прибыли в Суздаль и заселились в гостиницу, то немедленно отправились гулять. Я был счастлив, когда-то мы с женой провели в этом очаровательном городе свадебное путешествие. Но посетив один монастырь, Воркуль сказал, что у него жена архитектор, и поэтому ему на все эти древности наплевать. Не наплевать ему было на вечернюю программу, поэтому, купив 2 бутылки перцовки, белый батон и триста граммов любительской (прощай остатки суточных) мы вернулись в гостиничный комплекс, где и проходили съемки.
Актеры уже разбрелись по гримеркам, - самое время брать интервью.
Никоненко никакие вопросы задавать было не надо. Сергей Петрович, если откроет рот, - уже не закроет. Правда через пять минут он съехал с разговоров о кино на любимого конька – Сергея Есенина, и начал декламировать «Ты жива еще, моя старушка…». Пустой получился материал.
Алексей Гуськов наговорил много про съемки, слава Богу, и складно, и интересно.
Красавица Лидия Вележева, только глупо хихикала, и повторяла: «Нет, мальчики, интервью я вам не дам. Не знаю, что говорить». Будрайтис, с неуловимым акцентом провякал что-то, том, что раньше было великое советское кино, а теперь плохое русское и плохое литовское.
Сняли, как под толстяком оператором сломался кран. Сняли, как профессионалы бильярдисты с одного удара загоняют в лузы шесть шаров. И все. Негусто…
Положение спас Валерий Семёнович Фрид, сыгравший в фильме эпизодическую роль. Он ярко и артистично полчаса рассказывал о съемках. Впоследствии оказалось, что это последнее интервью знаменитого сценариста. Вскоре Валерия Семеновича не стало…
«Ну, все, кабанцы, пошли квасить!» - гаркнул Воркуль.
Володя Воркуль бакинский еврей, инженер по образованию, в молодости хорошенько поплавал на всяких консервных банках по Каспию в качестве судового инженера и натренировался выпивать с морячками спиртягу так, что угнаться за ним невозможно. «Я простой буренский парень!» - говорил он сам про себя, хотя, конечно, был типичным интеллигентом-технарем. Когда в Баку начались армяно-еврейские погромы, он, со всей семьей был вынужден бежать в Россию.
Погнали. Перцовки много, закуски мало. Разговор, естественно, пошел о бабах. Обсудили всех сотрудниц нашей фирмы. Воркуль, редкостный бабник, объявил, что все они красавицы. Я сказал, что мне нравится только секретарша Наташка. «Только тебе может нравится кость, интеллигент недорезанный!» - заявил Владимир Маркович.
Как допивали перцовку, помню плохо.
Утром в мой номер вломился Воркуль. «Зверь, вставай, работать пора!» - прокричал он. Я с трудом поднялся и подошел к умывальнику. В зеркале я увидел чужое, зеленое лицо с черными кругами под глазами. «Владимир Маркович, это бесчеловечно!» жалобно произнес я.
На автопилоте я и оператор спустились вниз по лестнице, и по скользкому сверкающему льду пошли на берег реки. « Мы находимся в старинном городе Суздале, где проходят съемки…» - начал я.
Сняли с третьего дубля.
Всю обратную дорогу я думал об одном: «К черту командировки! К черту мужскую свободу! Дома меня ждут любимая жена и маленький сын!»