На фотографии конструктивистов, сидящих возле круглого стола, сделанной в Москве в 1929 году изображены слева направо: А.П. Квятковский, В.Ф. Асмус, Э.Г. Багрицкий, К.Л. Зелинский, Н.А. Адуев, И.Л. Сельвинский, Б.Н. Агапов, В.А. Луговской, В.М. Инбер, Г.О. Гаузнер, Е.И. Габрилович.
Состав ЛЦК двадцатых носил переменный характер. В общей сложности в 1924 – 1925 годах в группу конструктивистов входили, и, что вполне естественно, выходили из нее, так как были людьми в высшей степени оригинальными и самодостаточными: Вера Инбер, Борис Агапов, Евгений Габрилович, Дир Туманный (Николай Панов), Иван Аксенов, А. Квятковский, Борис Лапин, А Чачиков, Г.О. Гаузнер, Эдуард Багрицкий, Владимир Луговской. Сельвинский писал, что нужны были напряженные усилия в области «теоретической натаски, жестокой производственной критики, чтобы привести весь этот разнобой к некоему знаменателю». В группе был введен режим, при котором «боец» либо получает закалку, либо расклеивается. Чачиков и Лапин из группы вышли, Квятковский вступил в ЛЦК в 1923 году, вышел в 1924, снова вступил в 1925.
Сильнейшее творческое и политическое противостояние отмечалось по линии ЛЕФ Маяковского и ЛЦК Сельвинского.
Маяковский в своем выступлении на втором пленуме Правления РАПП 23 и 26 сентября 1929 года выступил с такими заявлениями:
«Дальше говорится о переносе центра тяжести современной литературы на конструктивизм. Здесь есть замечательная вещь — что такое поэтический конструктивизм? Нам, знающим историю литературы, ясно, что сие — окрошка, что никакой веревкой, вы мне не свяжете Веру Инбер и Сельвинского. И сам теоретик Корнелий Зелинский, хвалящий Сельвинского, другого эпитета для Инбер не находит, кроме как «хрустальная ваза». «Дир Туманный» — это вещь действительно туманная. Что же мы в конце концов имеем? Одного поэта Сельвинского. А мы знаем, что конструктивисты ударились в голый техницизм, идут на поводу у самой реакционной литературы, и вот это определяет вашу политическую жизнь и литературную.
Прелюбопытнейшее занятие — бросить ироничный взгляд на Сельвинского и членов его творческой бригады, как глазами самих соучастников группы, так и оппонентов.
Начнем по алфавиту: знакомьтесь поэт, драматург Николай Адуев.
Пародия Николая Адуева на Илью Сельвинского.
Ну что ж издавать — так будем издавать
В компании таки да веселее.
По дороге Адуева в группу — хвать
И составилась целая галерея.
И теперь себе хожу, как какой-нибудь лев,
Навожу в гарнизоне порядки.
Вам не долго царствовать, дорогой мистер ЛЕФ!
Адью — до ближайшей схватки.
Пародия Владимира Маяковского на Николая Адуева.
Я скандалист!
Я не монах.
Но как
под ноготь
взять Адуева?
Ищу
у облака в штанах,
но как
в таких штанах найду его?
Пародия Адуева — Маяковскому до востребования.
Владимир Владимирыч! Примите с доверьем
Мой нижайший поклон во первых строках.
Вы ушли из ЛЕФа, хлопнувши дверью
И, так сказать, «отрясая прах».
Как недавно еще, на афише, в Минске
Вы печатали среди бела дня,
Что глава конструктивистов — Сельвинский
Попросту — Лефовский «молодняк»!
И видя — что прошлого не вернуть,
А в будущее не имея веры,
ЛЕФ начал тихо и плавно тонуть,
А вы — предпринимать свои срочные меры.
Но гибель ЛЕФа — не всемирный потоп,
И вы, Владимир Владимирыч, не плачьте,
Что корабль поэзии русской — потоп
И лишь вы торчите подобно мачте.
«Я, мол, один! Уважать прошу, мол!»
Нет! Есть другие! Не хуже — но… тише
Не делающие ни лишнего шума,
Ни лишних строк из четверостиший.
Разминая свой мускулистый костяк,
Продувая свои окрепшие бронхи,
Они вам за прошлое ваше простят
Все ваши теперешние моссельпромахи!