Слой в три бревна над головой,
И вход в землянку очень узкий.
Опять мы на передовой,
Хотя нам это не впервой,
В бронежилете и разгрузке.
Обед в землянке без затей,
Суп с вермишелью и тушёнкой,
И под навесом с масксетей
Чай вскипятив меж кирпичей,
Хлебаем вместе со сгущёнкой.
Второй уж час разрывов нет,
Кто письма старые читает.
Похоже, и у них обед,
И без работы наш начмед,
Как хорошо, что не стреляют.
Пристроив голову свою
К нагретой гильзе от снаряда,
Я провалился, будто сплю,
И даже слышал, как храплю,
Но под рукой «Калаш» мой рядом.
Мне снилось, что я в шалаше,
И батя с мамой, как живые,
Мне воду подают в ковше,
И пробежали по душе.
Ребёнка пяточки босые.
Вдруг ослепил не Райский свет,
Сорвав с гвоздей брезента полог,
И в душу сквозь бронежилет,
Где был от пяток босых след,
Влетел зазубренный осколок.
И воду расплескав с ковша,
Я не испытывая боли,
Увидел, как моя Душа,
С отцом и мамой не спеша,
За руки взявшись шли по полю.
К груди я ковшик прижимал,
И сквозь разрывы от фугасов,
Я что-то громко им кричал,
Как мне потом начмед сказал,
Что в корне с ними не согласен.
Опять навес над головой,
Другой, а тот не вспоминаю.
Через два месяца домой.
Как классно на передовой,
Когда обед и не стреляют.
Обед сегодня, хоть куда!
Уха с консервой из горбуши.
А броник я ношу всегда,
Чтоб осколки никогда
Не лезли больше в мою душу.
Владимир Пушкарев (Якут Алданский)
22.03.2024
фото из интернета