Жизненные наблюдения - 54.
И такое бывало! - 9
Последняя книга Брюсова
или
Привет с «того» света
Всякий, кто любит поэзию и собирает книги, знает, что Валерий Яковлевич Брюсов был крайне педантичным человеком.
Жизнь его была размеренной и расчерченной, как производственный план.
Из воспоминаний современников известно, что каждое утро, невзирая на непогоду, состояние здоровья, настроение и вдохновение, Брюсов садился к столу и работал, – писал стихи.
Может, поэтому многие считают его поэзию излишне рациональной. Известно также и то, что Брюсов бережно относился ко всему, им написанному. При этом его чрезвычайно раздражали опечатки, появлявшиеся в книгах, неточности в датах написания стихов. Брюсов ревностно следил за этим.
В начале 80-х годов мне часто приходилось бывать в Москве и поскольку я с большим увлечением читал стихи поэтов серебряного века и сам их пописывал, меня манили антикварные и букинистические магазины Москвы, в которых в те годы ещё можно было увидеть редкие поэтические сборники. Я увлёкся собирательством произведений поэтов серебряного века, которых либо издавали в Советской России очень скудно, либо вовсе не издавали.
К таким запрещённым к изданию поэтам относились: Гумилёв, Мережковский и Гиппиус, Георгий Иванов, Адамович, Кузмин, Шершеневич и многие другие. Всё, что мы могли прочесть, ограничивалось однотомниками из серии «Библиотека поэта».
Причём, если Сологуб, Ахматова, Мандельштам, Белый вышли в большой серии, то Вячеслав Иванов, Клюев, Волошин были изданы только в Малой серии, то есть, книги эти представляли собой уж очень избранное.
Поэтому сборники запрещённых поэтов сами просились в руки.
Помню, как два дня я убил на то, чтобы приобрести через своего знакомого москвича редчайший 20-томник Фёдора Сологуба издательства «Сирин», первоиздания Гумилёва, Кузмина, Шершеневича, Липскерова и многих других.
Некоторые в то время собирали книги с автографами авторов, разумеется, я также приобретал книги с автографами поэтов, если они мне попадались на глаза. Поэтому большинство собирателей знали почерк своих любимых авторов, располагали образцами их почерка, приведёнными в каких-либо поэтических сборниках, у меня есть антикварная книга, в которой воспроизведены автографы многих поэтов конца 19-го и начала 20-го века - я хорошо изучил её.
До сих пор сожалею что не купил на Арбате книгу с автографом Велимира Хлебникова, стоившую 70 советских рублей, денег оставалось мало, но на эту книгу хватило бы. Я взял её, посмотрел и вернул обратно, пошёл по Арбату, но решил-таки вернуться и купить её, - как бы не так. Книгу уже кто-то купил, хотя прошло минут двадцать.
Однажды на Сретенке я зашёл в известный букинистический магазин, посмотрел на витрину и ахнул: под стеклом лежала последняя поэтическая книга Брюсова «Меа» («Спеши»), выпущенная в Госиздательстве тиражом аж 5000 экземпляров; ахнул я от того, что на титульном листе увидел надпись, сделанную знакомой мне рукой, – «из книг В.Брюсова».
Я взял книгу в руки и обалдел: почти каждое стихотворение имело авторскую правку, выполненную чернилами, – были приведены от руки точные даты написания стихов по дням, имелись исправления опечаток.
Но это ещё не всё, – книга была в фабричном переплёте и с портретом Брюсова в траурной рамке. Конечно, я её купил.
Я знал из комментариев к семитомнику Брюсова, изданному не так давно, при Советской власти (что само по себе было тогда удивительно), что Брюсов так и не увидел этой книги, поскольку скончался 09 октября 1924 года. На его похоронах 12 октября 1924 года студентам литинститута имени Брюсова раздавали вышедшую в день похорон автора книгу «Меа» в память об их учителе.Тогда была такая мода - называть улицы, институты и прочее именами живых людей.
Я понял, что кто-то в типографии, где печаталась эта книга, отдал её в общий тираж, то есть, это был сигнальный экземпляр с авторской правкой, по недоразумению попавший в переплёт с траурной рамкой внутри.
Вот и получилось, что Брюсов как бы передал читателям письменный привет с «того» света.
Вряд ли где-то такое ещё было.
23.03.24