Только его и слушали голуби,
В небо взмывали и на руки падали,
И поворачивали головы
Словно читали белое набело.
Завали его, дурачка-то, Демьянушкой —
Хлебом кормил их в церквушке заброшенной.
Кто-то пырнул его ножиком с пьянушки,
Но хоронили его по хорошему.
Голуби все над могилкой кружилися,
Но не клевали пшена поминального.
Жизнь всегда продолжается жизнью,
В ней не бывает начала и крайнего.
Да и пошёл воевать этот - с ножиком.
С горем, обидой , да покаянием,
С памятью, словно с голубкой встревоженной,
Он не хотел ни награды , ни звания.
Помнил лишь вкус молока деревенского,
Церковь заросшую, дом не построенный
Да и пропал, говорили-то без вести,
(Лишь бы не сгинул-то неупокоенным).
Но воевал он до позднего вечера,
Ночи морозной, да утра туманного
И горевать о нем некому-нечего.
Был вот да нет и чего же тут странного?
Только в церквушке очнулся вдруг колокол —
Слышали люди, звонил вроде заполночь,
Да прилетели откуда- то голуби.
И ничего это , в общем не значило,
Но говорили, что по полю с ранушки
Ходят в обнимку убивца тот с ножиком,
Да дурачек, кого звали Демьянушкой.
Крестятся , как их увидят, безбожники.
По фрагменту Фильма « Любовь и голуби»