* * *
Деревьев зелёные рёбра,
ни’ми, на’мэ, ном, но’мбре, —
имя своё назови,
вербный ветер не о любви,
о чём угодно, только, пожалуйста, не о ней,
простреленной клейкими пулями тополей,
с привязанной ленточкой к запятой,
белочкой, и пчелой,
девочкой, машущей ветру: ахой!
* * *
Дудочку дырочками переверни вниз —
из каждой дырочки кто-то повис
на ниточке, с мёртвой петлёй на шее,
это слова их за нас замшели,
музыку их мы не чокаясь пили,
это за нас их душили или?..
* * *
Птица в сумерках — сгусток озябшего света,
откуда она, что пронзает не воздух, а зренье,
из левого глаза вспорхнёт — сядет в правый,
чуть коснувшись ресниц, и трепещет, утешив слезу?
Кому она — тем ли, кто смотрит из боли,
из смерти сплетает корзины, из жизни вьёт гнёзда,
сама ли себе или ветке, и ветру, и небу, —
всему ли, что в ней бытие благодарно находит
и в закрытых глазах остаётся со мной до утра?..