Небольшая деревня Сосновка на левом берегу реки Быстрой ничем особым не отличалась от сотни таких же небольших деревень, разбросанных по Сибири. Напротив Сосновки, на правом берегу, располагался посёлок Лесной, где было с десяток двухэтажных кирпичных домов и прочие блага цивилизации: клуб, школа, небольшая больница, баня, магазины и даже кафе. Из промышленных предприятий была молочная ферма, хлебопекарня, большая пилорама «Леспромхоза», а так же деревообрабатывающий комбинат. Жизнь в посёлке была много оживлённее и веселее, чем в Сосновке. В деревне же жизнь протекала однообразно, скучно. Мужики в основном работали на лесоповале в «Леспромхозе», приторговывали ворованным лесом, рубили поселковым деревянные дома и бани. А бабы работали в основном в посёлке. У простого народа и жизнь была простая, открытая. Но иногда и там происходили события, которые встряхивали сонную жизнь деревни и о них долго судачили, дополняя слухами и домыслами, пока всё не забывалось со временем и деревня вновь погружалась в однообразную и скучную жизнь до следующего неординарного события.
Мать в белой сорочке до пят, с распущенными волосами стояла на другом берегу ручья и ласковым голосом звала маленького сына.
- Егорушка, иди ко мне, иди, сыночек. Мне тяжко без тебя одной, уж вся истосковалась.
- Мамка, глубоко здесь, я плавать не умею, утопну.
- А ты по дну пройди. Не бойся, не утопнешь. Ну, иди ко мне, иди!
Мать протягивает к сыну руки, а сама улыбается. Егорка делает шаг к ручью и вдруг видит, что вместо матери стоит …бабушка в синем переднике, запачканным мукой, а в руках скалка. Она строго смотрит на внука.
- Куды идёшь!? Чево удумал, паршивец, утопнуть хочешь? Иди отсель, неча тебе тута делать!
- Я к мамке хочу, - хнычет Егорка, вытирая рукой слёзы.
- Рано пришёл! Кады надо, я тебя сама позову. Сама! Иди домой, ждут тебя там.
Бабушка ударила скалкой по миске, неизвестно как оказавшейся рядом.
Егор вздрогнул от резкого звука и …открыл глаза. На полу у стола валялась миска, а Цыган что-то слизывал с пола. Услышав, что хозяин зашевелился, пёс подбежал к кровати, радостно виляя хвостом, и уткнулся мордой в ладонь Егора.
- Что, опять на стол лазил? Накажу я тебя, пожалуй.
Цыган виновато отвёл взгляд в сторону.
- «Что же сон такой? К чему бы? И пошто мать зовёт? И кто ждёт меня?» - думал Егор, машинально гладя Цыгана по голове. А тот, повизгивая, пытался дотянуться до лица хозяина, чтобы лизнуть его.
- Куда, куда лезешь? Не баба, нечего целоваться. Надо нам с тобой в церковь сходить, помянуть наших, а то снятся. Да и моих… Тяжко мне без них, а куда деваться?
Егор встал, надел портки и в нижней рубашке вышел на крыльцо дома. Высокого роста, могучего телосложения, с густой копной нечёсаных, чёрных волос на голове, уже начинающих седеть, наполовину седой бородой, покатыми плечами и волосами на руках и груди, он был похож на …медведя, вылезшего из берлоги на свет божий. За ним давно закрепилось прозвище «медведь», ещё с тех пор, когда он один приподнял срубленное дерево, привалившее зазевавшегося лесоруба на делянке.
- Ого! Ну, ты и медведь, Егор! Нам и десятерым не под силу поднять его, а ты один! Ох, и силён же ты, братец, чисто медведь! – восхитились тогда лесорубы.
Егор зевнул и почесал пятернёй волосатую грудь. Цыган тоже выбежал на крыльцо вслед за хозяином и, увидав на соседнем участке Светлану, побежал к ней, неустанно махая хвостом. Соседка иной раз кормила Цыгана, и он любил её за это, да и её ласка доставляла ему огромное удовольствие.
Было начало мая, и Светлана вскапывала огород под картошку. Хотя утро было ещё прохладное, Светлана работала в ситцевой кофточке с короткими рукавами. Ей было тридцать пять лет - самый расцвет настоящей женской красоты и желаний. Она и выглядела, как красавица, сошедшая с картин великих живописцев: приятной лёгкой полноты, белокожая, с медным оттенком каштановых волос, заплетённых в тугую, толстую косу, с алыми, полными губами. Карие глаза под взметнувшимися крыльями бровей были огромные, но не всегда веселые. Она работала учётчицей в «Леспромхозе» и многие мужики поглядывали на неё с вожделением, хотя она была замужем уже пятнадцать лет.
К Светлане подбежал Цыган и радостно поприветствовал её лаем. Светлана выпрямилась.
- О, Цыганок! Ах, ты мой хороший! Ах, ты мой дружочек! – наклонившись и теребя уши пса, приговаривала Светлана, а Цыган радостно повизгивал и лизал её руки и лицо.
- Доброе утро! – раздалось сзади, - молочком не угостишь?
Светлана выпрямилась и обернулась.
- Своим или коровьим? – игриво спросила соседка, улыбаясь.
- Тьфу! – Егор развернулся и пошёл обратно к своему дому.
- Вот рыбки принесёшь, тогда и обменяю на молоко, - крикнула ему вдогонку Светлана, и вполголоса обратилась к псу, - правильно, Цыган? Тогда и ты похлебаешь молока. Не поддаётся мне твой хозяин. Ну, ничего, вода камень точит. Иди и ты к себе, не мешай мне работать, потом что-нибудь вынесу. Иди-иди, мой хороший.
Когда-то Егор был женат. Души не чаял в своей жене и дочке, любил их, баловал подарками и, казалось, не было счастливей его на всём свете, но… Когда он был неделю на дальней делянке лесоповала, заболела дочь и жена повезла её на лодке через реку в поселковую больницу на другом берегу. Возвращаясь вечером обратно, попали в шторм, лодку перевернуло шквальным порывом ветра, и жена с дочкой утонули. Обезумевший Егор целую неделю ходил на лодке по реке вниз по течению, обшарил оба берега, но тщетно, никого найти не удалось. Он не мог понять, почему они не пошли пешком по мосту через реку, ведь он был всего в трёх километрах от деревни. Спешили? Спешили… Спешили… Вся его счастливая жизнь рухнула в одночасье и потеряла всякий смысл! Он проклинал себя, что не был дома в этот момент. Чёртова работа! Он всех проклинал! Перестал ходить в церковь, замкнулся в своём горе, ни с кем без нужды не общался и больше пропадал на работе, чем дома, где всё напоминало о былом счастье. Не вёл домашнее хозяйство и, только выйдя пять лет назад на пенсию, стал заниматься огородом, рыбной ловлей, подобрал в посёлке бездомного чёрного щенка, который и стал его единственным другом и безмолвным собеседником. Пойманную рыбу часто обменивал на молоко, яйца, а то и кусок мяса. Менял больше от того, что ловил столько рыбы, что девать было некуда. А пенсии с лихвой хватало на соль, сахар, хлеб, большего ему и не надо было. Хотя ему было уже шестьдесят пять лет, он по-прежнему был силён, как …медведь.
В конце мая Егор и Светлана встретились у общего колодца, стоящего рядом с межой, но на территории «медведя». Светлана была в платье с большим вырезом. Она крутила вороток, когда подошёл Егор.
- Подсоби-ка, что-то мне тяжело, - попросила Светлана.
Егор взялся за ручку воротка и в несколько мощных оборотов поднял ведро из колодца. Но ведро первой ухватила Светлана, а поверх её руки легла большая ладонь Егора. Светлана же, как бы в невзначай, так наклонилась, что платье обвисло и через большой вырез Егору были видны её большие груди.
- Ох, и силища у тебя! Меня на руках вместе с ведром легко унесёшь, - а заметив взгляд Егора на свои груди, добавила томно, - понравились?
- Чево? – очнулся Егор, убирая свою руку.
- Сам знаешь чего, - радостно улыбнулась Светлана.
- Бесстыжая ты, Светлана.
- Да уж какая есть. Вижу, что понравились, вон, аж лоб вспотел, - рассмеялась Светлана.
Егор машинально вытер рукавом пот со лба. На крыльцо соседей вышел в майке и трусах муж Светланы Виктор.
- Светка, ты что там примёрзла что ли? Воду скорей неси, пить хочу.
- Очнулся мой алкаш, - тихо со злостью пробормотала Светлана и, беря ведро, вновь наклонилась так, чтобы Егор видел её груди.
- Здорово, Степаныч.
- И тебе, Витька, не хворать.
- А мне чо? Я заспиртованный, как мумия фараона. Буду жить тыщу лет.
- Ну-ну.
Через неделю, ночью, когда шёл сильный дождь, дверь в сенях скрипнула и в горницу прошмыгнула тёмная фигура. Цыган насторожился, зарычал, но потом вскочил и, виляя хвостом, радостно подбежал к пришедшему. Проснулся и Егор. Приподнявшись в кровати на локтях, тихо спросил,
- Тебе чего? Случилось что-то?
Пришедший скинул мокрый брезентовый плащ, резиновые калоши, оставшись в ночной, длинной сорочке. Это была Светлана.
- К тебе пришла.
- Зачем?
- Сам знаешь зачем. Или прогонишь?
- Бедовая ты баба, погубишь и меня, и себя. А как Витка узнает, убьёт ведь тебя?
- Дрыхнет мой алкаш «без задних ног», снова напился где-то.
- Что же ты счастье не можешь с ним обрести?
- Что ты понимаешь в бабьем счастье? Уж забыл видать. Какое мне счастье, если мужик через день пьяный?
- Так ребёночка родила бы, может и бросил бы пить.
- Ребёночка? Бесплодный он и мужицкую силу пропил. Так прогонишь? Или… Знаю, что нравлюсь тебе, видела, как ты жадно на мои груди смотрел.
- Лягай ко мне на кровать скорее!
Светлана скинула сорочку и навалилась сверху на Егора, уткнувшись своими нежными грудями со вспухшими от возбуждения сосками прямо в его лицо. Егор ловко «подмял» Светлану под себя.
- Ох, медведь! Ох! А… а… а…
Егор ещё дважды «подминал» под себя податливое, горячее тело Светланы, а потом уснул, не заметив, как она ушла.
Теперь уже Егор ждал ночами Светлану, а она прибегала, только когда муж приходил домой пьяный и, завалившись на кровать, храпел, не просыпаясь до утра. С каждым приходом к Егору, муж становился для Светланы чужим, ненавистным. С Егором же наоборот она чувствовала себя любимой, и обыкновенное бабье счастье заполняло её душу. Егор тоже стал внутренне меняться, стал улыбаться, шутить и даже сбрил бороду. Светлана разбудила в нём желание жить, любить, а так же ревность к Виктору. Он не задумывался о последствиях, а довольствовался тем малым, что давала ему жизнь.
Но когда через два месяца к нему пришла сияющая Светлана и сказала, что она «понесла», он не понял.
- Чего ты «понесла»?
- Ребёночка, Егорушка.
- Какого ребёночка, - всё ещё не понимал Егор.
- Твоего! Твоего ребёночка! Боже, как я счастлива!
- Моего!? Моего! - Егор подхватил Светлану на руки и закружил по комнате. Вокруг них с радостным лаем бегал Цыган.
- Постой, а как же Витька? – остановился Егор.
- Причём тут Витька? Скажу, что это его ребёнок. Главное, что ребёночек будет от любимого человека.
- Любимого?
- А ты не понимаешь? Это я не «нагуляла» неизвестно от кого. Люб ты мне, Егорушка, и давно люб. А теперь мы будем связаны с тобой на всю жизнь. Что молчишь?
- И ты мне, Света, дорога стала. А теперь-то… Как же ты теперь с Витькой жить будешь?
- Пока не знаю, постылый он мне. Теперь всё от тебя зависит.
- От меня?
- От тебя! Не могу я к тебе больше приходить, за ребёночка опасаюсь.
Но уже через три дня снова прибежала к Егору, не утерпела. Ластилась к нему, лежала рядом на кровати, положив его руку на свой живот. Она не задумывалась о будущем, ей было хорошо и покойно рядом с сильным, любимым Егором.
- Ты бы поосторожнее была, неровен час прознает кто-нибудь, что ты ко мне ходишь.
- Да кто же ночью увидит? Тут уж как Бог положит, на всё его воля. Мне теперь без тебя никуда.
Но увидали. По деревне пошёл слух, что Светлана ночами к «медведю» ходит. Дошёл слух и до Виктора.
В один из поздних вечеров он ввалился в дом к Егору с ружьём. Цыган, дремавший у стола, вскочил и с рычанием бросился к Виктору.
- Фу, Цыган! – окриком остановил пса Егор, - на место!
Цыган, продолжая рычать, недовольно вернулся к столу, но продолжал скалить зубы и шерсть на его загривке вздыбилась.
- Это ты «обрюхатил» Светку, сволочь? – зло прокричал Виктор и навёл ружьё на Егора, - убью, падла, обоих убью!
Егор сделал шаг вперёд и, схватив рукой ствол, отвёл его вверх. Раздался выстрел. Егор вырвал левой рукой у Виктора ружьё, а правой ладонью сильно толкнул его в лицо. Виктор рухнул навзничь. Уже стоявший Цыган с рыком бросился к упавшему.
- Фу! На место! – остановил пса Егор и Цыган вновь вернулся к столу.
Егор через колено переломал надвое ружьё и бросил его рядом с Виктором, потом взял ведро с водой, стоявшее у входной двери на табуретке, и окатил водой лежащего. Виктор открыл глаза, испугано посмотрел на Егора.
- Попил водички? – спокойно спросил соседа Егор и добавил с угрозой, - ещё раз придёшь, зашибу! Пошёл прочь!
Виктор с трудом поднялся и, держась рукой за ушибленный затылок, шатаясь, молча вышел из комнаты. Но уже в сенях со злостью ударил ногой по металлическому бельевому бачку. Егор усмехнулся и, подобрав приклад и ствол ружья, вышел за соседом на крыльцо.
- Ружьё своё забыл, убивец! – крикнул Егор и бросил обломки к дому соседа. Потом вернулся в дом, сел на лавку.
- Дурак, любил бы жену, и она бы не блудила. Хотя, как сказать, жизнь вроде простая, а прожить её сложно. Даа… А мне-то что теперь делать, как думаешь, Цыган? – пёс обрадовался разговору с хозяином, подбежал, виляя хвостом, и уселся напротив в ожидании ласки или продолжения беседы. Глаза пса светились радостью и преданностью.
- Вот такие дела, братец. И к Светлане «прикипел», и ребёночку рад, а вот как дальше всё сложится, непонятно. Даа… А ты как думаешь?
Цыган чихнул, гавкнул и, подойдя ближе, положил свою морду на колени хозяина, заглядывая ему в лицо.
Через неделю после прихода Виктора поздно вечером к Егору прибежала Светлана. Она была напугана, дрожала, правый глаз был распухший.
- Что случилось!? – встревожился Егор.
- Егорушка, я не знаю, что мне делать! Витька пришёл с работы пьяный и стал драться. Он хотел… он хотел… - Светлана разрыдалась.
- Ну? Что он хотел?
- Он хотел… ударить ногой меня в живот, я еле увернулась, - плача, ответила Светлана, - я боюсь возвращаться домой… Он убьёт нашу малышку.
- Убью гадёныша! – взбесился Егор, - он ещё дома?
- Дома. Лёг спать. Не трожь его, Егорушка. Он же мне муж.
- Муж!? А я кто!?
- Ты для меня больше, чем муж. Ты мой любимый и отец нашего ребёночка.
- Трудное у нас с тобой счастье получается, но вас потерять я уже не могу!
- Ещё он грозил, что спалит дом вместе с нами.
- Это он спьяну может устроить. Не будет нам здесь жизни.
- Что же делать, Егорушка?
- А вот что. Возьмём самое необходимое и в путь.
- В путь? Я с тобой хоть на край света! – обрадовалась Светлана, вытирая слёзы.
- Не пожалеешь? – Егор пристально посмотрел Светлане в глаза.
- Я пожалею, если без тебя останусь, - тихо ответила Светлана.
- Тогда так. Собираемся, заходим к тебе, пока Витька спит. Заберёшь свои документы, ну, и из вещей что-нибудь.
- А если Витька проснётся?
- Не беспокойся, я его «усыплю», - Егор показал пудовый кулак.
Быстро собрали в большой рюкзак пару трусов, майку, рубашку, брюки, туфли, свитер, три миски, пару кружек, ложек, а также пакет с едой. В рюкзаке ещё осталось место для Светланиных вещей. Потом Егор выдвинул из-под кровати сундук и достал из него средний по размеру рюкзак.
- А это что? – спросила Светлана.
- Приданое для нашего ребёнка. Деньги.
- Деньги!? Столько много!? – удивилась Светлана, - ты что-то ограбил?
- Нет, не ограбил. После гибели… - Егор на минуту замолчал, - после гибели жены и дочки, мне не на кого было тратиться и я складывал зарплату. За тридцать пять лет накопил несколько миллионов. Купим где-нибудь домишко и на приданое останется, как я мечтал когда-то.
Светлана молча подошла к Егору, прильнула к нему всем телом и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его тем страстным поцелуем, от которого кружится голова. Егор готов был раздавить её в своих объятиях.
- Я люблю тебя, мой «медведь»! Мой!
Уже стало темнеть, когда Егор с большим рюкзаком, а Светлана с рюкзаком с деньгами и весёлым Цыганом шли к реке. Было тепло. Звёзды ещё не были так ярки на темнеющем небе, но Луна выделялась бледным диском. К радости уезжающих, никто из земляков не встретился им по пути. На берегу Егор отомкнул замок лодки и сдвинул её в воду. Цыган первым запрыгнул в лодку и, нетерпеливо поскуливая, стал ожидать других. Егор подхватил Светлану на руки и аккуратно, прямо по воде, донёс её до кормы и усадил на седушку, потом вышел на берег, повернулся к деревне, молча перекрестился и поклонился в пояс. Он понимал, что обратно сюда уже не вернётся и прощался с прошлой жизнью. Потом оттолкнул лодку от берега, запрыгнул в неё, скинул на днище рюкзак и сильными гребками вёсел направил лодку на середину реки. Светлана сидела улыбаясь, и не оглядывалась назад. Там, позади, осталась её неудачное замужество, постылая жизнь.
Егор грёб, поглядывая то на Светлану, то на удаляющиеся огоньки деревни, то на воду, в глади которой уже отражалась Луна. Вдруг он перестал грести и, сдвинувшись к борту, стал клониться через него. Лодка накренилась, чуть не черпая воду. Светлана в ужасе ухватилась за борта, не в силах закричать. Цыган вскочил и беспокойно заскулил. А Егор протянул руку в воду, пытаясь что-то достать оттуда. Там, в воде, он явственно увидел лицо жены и дочки. Они улыбались ему и, когда он попытался дотянуться до них, чтобы …спасти, они медленно удалялись, пока совсем не исчезли. Егор резко выпрямился, взялся обеими руками за голову и так просидел молча минут десять. Светлана тоже молчала, испугано дрожала, ничего не понимая и боясь потревожить Егора. Она всё ещё продолжала крепко держаться за борта лодки, а её несло течением вниз по реке.
Егор зачерпнул ладонью воду и плеснул себе на лицо.
- Всё! Оборвалось! Отпустили они меня! – глухо сказал Егор и перекрестился.
- Кто, Егорушка?
- Они! Они улыбались! Благословили меня!
Егор снова взялся за вёсла и с новой силой погрёб вниз по течению. Светлана перекрестилась, а Цыган, успокоившись, вновь улёгся на днище лодки, но уже поближе к ногам Светланы.
Жизнь трудна, счастье не просто обрести, но ещё труднее сохранить, но жажда жизни, любви сильнее всех трудностей. Надо только иметь добрую душу и уметь любить по-настоящему.
Витька всё же спалил дом Егора. Пришедшему участковому сказали, что в дом ударила молния, и он от этого загорелся. Нашлись и «очевидцы», хотя все понимали, что это дело рук Витьки и никакой молнии не было. В протоколе так и записали: «Дом сгорел вследствие стихийного бедствия». Земляки сочувствовали Витьке, но больше мужики. А бабы рассудили иначе, почему Светлана сбежала от него, - «Сам виноват! Неча водку было вёдрами жрать!»
А ещё через пару месяцев Витька пьяным попал под трелер на лесоповале. Деревенские посудачили, посудачили и …забыли, вновь погрузившись в обычную, однообразную жизнь до следующего знаменательного события. Жизнь простых деревенских людей трудна и нет времени отвлекаться на мелкие происшествия.
Что стало с Егором и Светланой? У них всё хорошо, ведь они обрели своё счастье, трудное счастье, но такое желанное.
Алексей Балуев (23.04.2024)