.
Продолжаю собирать и оформлять (в открыточные серии и книги) накопленный и собранный на данной странице материал. Авторы еще имеют возможность в этом проекте поучаствовать или расширить свое присутствие. Последние добавления и правки будут вноситься в момент завершения последней книги (тематического сборника).
Логика сборки и оформления:
1. Первый этап классический сонет и перевод (в настоящий момент собраны сонеты русских авторов с зарождения жанра в России и по год рождения 1950)
2. Выявлены все «аномалии» классического сонета – вариации сонетного канона, имевшие место быть.
3. Т.к. европейские поэтические формы имеют явные признаки заимствования у более древних культур (арабской, персидской, византийской, китайской, индийской), сборка материала идет от VIII века.
4. Материал собирается по эксклюзивному принципу: только примеры 5-ти стопного ямба (самый распространенный в мире стиховой размер во все времена).
5. Поэтому первая книга: Бахрамский манускрипт / Персидские тропы / газель
6. Вторая книга современная вариация газели – опрокинутая, закольцованная газель, далее: другие вариации восточных форм, европейский сонет и его вариации, современный сонет и его вариации.
7. Количество наработок по каждой теме литературных практик достаточное, но обновления и доработка материала приветствуется.
8. Общее название творческого проекта: Заповедные тропы.
===========================
С настоящего времени до 8 апреля будет собираться: п. 6 (опрокинутая, закольцованная газель).
Листалку / сборник «Бахрамский манускрипт» можно посмотреть по ссылке: https://www.calameo.com/read/00710778464124901c461
или
на стр. созданного для данных целей сообщества: https://vk.com/club222935014
ПЕРСИДСКИЕ ТРОПЫ (бахрамский манускрипт) 2
***
Горсть пепла ветер смёл. Закат. Рассвет.
Горсть пепла ветер смёл. В чём был секрет?
О, мыслей рой, вы жалите как пчёлы,
Горсть пепла ветер смёл, а счастья нет.
Любовь прошла, оставив боль, скажи мне:
Кто наложил на радости запрет?..
Уставший виночерпий, всё что можешь, –
Налить вина мне… Это ли ответ?
Зачем мне мудрость дервиша и пламя,
В котором прогорели сотни лет,
Зачем мне небо если в нём лишь ворон?..
Зачем земли цветущий горицвет?..
Холодный дом, очаг давно остывший.
Горсть пепла ветер смёл. Где тень? Где след?
***
Куда бежать? Не скажет ветер мне,
Когда вокруг меня то, что во мне –
Лишь тьма, беззвучье, пустота, бездонность,
А свет – убогий странник в той стране
И я убогий странник в междустрочье,
Не вспоминая о прошедшем дне,
Ищу своё потерянное слово,
В людской преображаясь толкотне.
Разглядываю хитрые узоры
На сотканном искусно полотне,
Рисунок райских птиц набит вручную
А яздский шёлк, как будто в рыжей хне…
За них отдам вечерние туманы
И вздоха три к объявленной цене.
***
Моя душа – смоковница в огне.
Моя душа – ночь тёмная в окне.
Ручей до дна промёрзший у дороги
Моя душа… Зачем такая мне?
Уставший путник не находит крова,
Но вся его печаль о новом дне.
Моя душа – звезды сгоревший пепел,
Рисунок детский камнем на стене,
Моя душа – несказанное слово
О приходящем в этот мир извне.
Качается пушинкой золотою,
На медленной, невидимой волне
Душа моя, ты – странное виденье
Стократно повторённое во сне…
***
Когда-то было легче пить вино,
Смотреть в окно,
но то окно
одно –
Твои глаза. Вверху любви бездонность,
Внизу тоски заиленное дно.
Курлы-курлы из журавлиных стонов
Скручу струну для чанга, заодно
Найду слова для самой тихой песни,
Чтоб петь её, когда в душе темно,
Чтоб утолять ей свой сердечный голод,
Пока её звучание хмельно.
Встречать бессонно зимние рассветы.
Разгадывать, чем всё завершено.
Кувшин опустошён, осталось только
На белом шёлке алое пятно.
***
На зимний лес наброшен солнца шёлк,
Остался слышен только перещёлк
Птиц и коры, о, счастье сказку дайте
На время ускользающее, в долг.
Вся маята, гул улиц, серость зданий,
Весь этот шум, хочу, чтоб просто смолк.
Чтоб встали белые дворцы Шираза
На твердь земную из небесных толщ.
И пусть несёт вечерние дозоры
В тюрбанах снежных стройных елей полк.
Я говорю, забывшись, с Афраатом,
Хочу понять: а есть ли в жизни толк?..
Мы пьем вино из Язда, из Гиляна,
Пока на мир наброшен ночи шёлк.
***
Кто даст мне руку в час моих сомнений?
Кто даст мне руку в дни моих лишений?
Заката час – час скорби. Кто поймёт
Мои печали в мире отражений?
Гончарный круг похож на круг луны.
Кто месит глину? Чьи вернулись тени
По тонким тропам в тёмные сады,
К знакомым шорохам ночных селений,
В дом у горы, похожей на седло,
У озера, в чьих водах глубь вселенной
Теряется, не в силах лечь на дно.
О, сколько же из прошлого видений,
Стучится веткой яблони в окно,
Не помня боль былых прикосновений.
***
Она зовёт в бесплодные поля
Она зовёт… холодная земля,
Земля дождей, земля травы поникшей,
Она зовёт то воя, то скуля.
Она зовёт, идти за тёмной тучей,
О всём забыв, не веря, но моля,
Напоминая мне о доле лучшей
В бесцветном небе криком журавля,
Недолгим предсказанием кукушки,
Упрямым соло на цветке шмеля,
Орешником засохшим у опушки.
Мои виски, как белый снег, беля,
То делая мудрей, а то безумней,
Уже на всё согласного, – меня.
***
Осенний ветер гонит листьев стаю.
Спроси: куда? Ответит он: не знаю.
Взметнул охапку листьев вверх и стих
Спроси: зачем? Ответит он: не знаю.
Вот так и я пишу свой новый стих,
Осенние слова с ветвей срываю,
Куда-то их тащу сквозь боль, сквозь тьму.
Одни храню, другие забываю.
Ответственен ли я за их судьбу?
Что им дарю, чего я их лишаю?
Осенний ветер дарит мне суму,
Подталкивая незаметно к краю…
…и чувствую, что с листьями лечу,
Спроси: куда? Отвечу: я не знаю.
***
Тебе он в радость… Тусклый свет луны,
В ночной оправе золотой листвы,
А для меня он – боль, на сердце рана,
Тебе он в радость. Тихий плеск волны.
Зарос худой травой пологий берег,
Каким он был не помню в дни весны,
Какие птицы вили в кущах гнёзда,
Как на крыло вставали их птенцы.
Во мне не память – скверная старуха,
Ей все мои проступки учтены…
В пыли тысячедневной тонут книги,
Моих стихов дворцы разорены.
Тебе он в радость?.. Час моей печали,
Высокий звук, порвавшейся струны?..
***
Наполню чем тетради белый лист,
Когда день проходящий сер и мглист?..
Что передам, его насытив эхом
Своих раздумий? Как же вяз ветвист.
Зачем так много слов, семян засохших,
Когда над ними соловьиный свист
Раскачивает золотые рощи…
Наполню чем тетради белый лист?..
Кто доказал мне: всякий путь конечен?..
Кто мне поведал: всякий путь тернист?..
Я приручал зачем-то вольный ветер,
Один в бескрайнем поле был речист
Я сам себя перекроил стихами…
О, как давно, тетрадный лист
был чист…
***
Быть понятым – встать вровень с тем, кто рядом…
В осенних листьях мокрая ограда.
За ней, едва заметный, старый храм
И в жёлтом псалмопевцы, сливы сада.
Их пение я слышу по утрам,
Когда забыты прежние утраты,
Их пение звучит по вечерам,
В спустившейся с туманами прохладе.
То, тихо прижимается к домам,
То, где-то далеко, то снова рядом.
То, вдоль реки, таится в камышах.
То, поднимается к гусиным стаям,
Летящим вдаль, за тридевять земель,
К небесным ликам в солнечных окладах.
***
За годом год. За осенью – зима.
Днём в порошок растёрта куркума…
Цветение её забыл, не помню,
И в окнах оттого всё гуще тьма.
В глубоком сне огни каменоломни,
Тень сто восьмого тихого псалма,
Сосновые засохшие иголки,
И мокрой паутины бахрома.
Жизнь – это дар… Сгорела и умолкла
Еще одна страница, часть письма,
Наверное о том, что было больно,
Когда любовь вдруг сделалась нема,
Когда под сердцем задрожал осколок,
Не убивая, а сводя с ума.
***
Ночной покой окутал мир усталый,
Спит в конуре с собакой ветер шалый…
Налью себе ещё бокал вина…
Того, что вижу за окном, мне мало.
Блажен, в ком грусть мечтой побеждена,
В ком памяти печали замолчали,
В ком жизнь любым мгновением ценна,
И в каждом дне есть новые начала,
В ком всё не кое как, а всё сполна.
Представлю: не окно, а край причала,
Внизу играет светлая волна,
И рыбаки уходят за кефалью,
Туда, где даль небесная темна,
Отчетливее звёздные сигналы...
***
Танцуют капли ливня на стекле.
В них вижу я то рыб, то журавлей.
Закончился тот танец, сто жемчужин
Еще сверкают долго на стекле.
Но день прошёл, слой пыли покрывает
Вечерний город, всё в осенней мгле:
Грохочущие красные трамваи,
Скамейки в парке, листья на земле.
Уверенности нет ни в снах, ни в слове,
В свечном, ещё чадящем фитиле,
Скорее бы зима сплела узоры
Волшебных рощ на ледяном стекле,
Придуманного каменного дома,
В каком-нибудь не здешнем декабре.
***
В чем жизни смысл? Где мне искать ответ?
Он скрыт во мгле, как звёзд бессчётных свет?..
Он тайна? Для каких же испытаний
И для каких невидимых анкет?..
Кипит в котле смола для днища лодки,
Готовится ореховый щербет,
Наносится на медь узор чеканный,
Сетар умолк… У всех есть свой секрет.
Гончар ли глину облекает в форму,
Из глины слов слагает гимн поэт,
Пастух отару гонит с горных пастбищ
К лугам низин. Всё оставляет след
В мгновении и только. В нём и только:
Смысл жизни – быть счастливым. Разве нет?
***
Мечтают о несбыточном трамваи,
Забитые в сырую землю сваи,
Мост через реку, лодка в камышах…
Спроси: откуда я об этом знаю…
Скажу: всё это примечает в снах,
Живущий в них бездомный, тихий ангел.
Несбыточное – светлых мыслей прах,
Замешенные в ночь с собачьим лаем,
Сомнения, обиды, детский страх,
Бессонница, тень на стекле чужая,
Холодная, как зимний след в полях,
Бескрайняя, как путь из ада к раю
И тонущая в мутных зеркалах,
В несбыточном от края и до края.
***
Недолго ждать, поглотит мир пучина…
– Скажи, мудрец, в чём смысл, тому причина:
Ты дерево сажаешь у тропы
Откуда зримы древние руины?..
– Мои глаза не видят прежних бед,
Не видят тонких нитей паутины,
Но чувствуют рассвета тёплый свет
И синее дыхание глициний.
Пока во тьме вселенской не погас
Хотя б огонь одной звезды, лучины…
Я жить хочу и верить в каждый час,
Дарованный с гудением пчелиным,
С полётом птиц и с шелестом листвы.
С тоской Творца и с блеском влажной глины.
***
Шумит тростник. Звезда всех звёзд зажглась.
Журчит вода. Река всех рек сплелась
С мерцанием звезды непревзойдённой.
Умолк сверчок. Душа всех душ сбылась.
И каждый крест, печалью окаймлённый,
чуть покачнулся, с осенью смирясь,
И каждый лист, надеждой окрылённый,
летит, с дрожащей веткою простясь,
На землю с тополей, берёз и клёнов,
Где ждёт тень всех теней их не таясь,
И эхо, как зайчонок несмышлёный,
Запрыгает по рощам, веселясь.
И я, как той звезды свет отражённый,
Блесну в ночи на сотни звёзд дробясь.
***
Те, кто не слышат стон души, пусть спят.
Те, кто не принял сердца боль, пусть спят.
Осеннее знакомое волненье.
Те, кто не понял грусть дождя, пусть спят.
Во всем сквозит неспешное движенье.
Те, кто не понял жизни смысл, пусть спят.
Всему присуще в мире измененье.
Те, кто не слышат зов небес, пусть спят.
За смертью будет новое рожденье.
Те, кто не принял свет любви, пусть спят.
Любая жизнь темна без вдохновенья.
Те, кто не понял веры песнь, пусть спят.
Нет радости цветов без пробужденья.
Те, кто не слышит глас Творца, пусть спят.
***
Проходит день, один, другой, в сомненьях.
Нет в людях пониманья, нет общенья.
Один приносит камни, а другой
Дороги дальней пыль, листвы круженье.
Ещё гудит в цветах пчелиный рой,
Но больше нет ни сил, ни вдохновенья…
Навстречу мне с корзиною пустой
Идёт старик из ближнего селенья.
Скажи старик: случилось что с тобой?
Ни яблок нет, ни слив, ни шкур оленьих…
Твой, прежде, взгляд небесно-голубой
Сравню сегодня я с вечерней тенью,
С осенней мглой и медленной водой,
В которой не осталось отражений.
***
Луна – кувшин с серебряной водой.
Луна – лицо, прикрытое фатой.
Осенних облаков прозрачны ткани,
По чём продашь их мне, старик седой?
В небесной бездне потерялись реки,
Где мне искать, ту, что мелькнув звездой,
Исчезла в колыхающихся травах,
Унесена клокочущей волной?
Смысл жизни скрыт за пеленой туманной.
Что было счастьем – сделалось нуждой.
Скажи, старик, зачем душе скитанья?
Земля отцов, не будет ей родной.
А мне?.. Ещё два шага, станет ясно…
Лист жёлтый тихо хрустнул под ногой.
***
Останови, погонщик, караван
Колючий снег, а впереди туман
всё гуще, всё темней, все беспросветней…
Останови, погонщик, караван
Мир скоро поглотит ночная бездна
Пусть лучше дым костра, как злой шаман
Пророчествует над осеней степью.
Пусть лучше боль воскреснет старых ран,
Надежды станут сном, земля – постелью.
Я от глотка вина как будто пьян,
Я вижу в лепестках айвы селенье…
Останови, погонщик, караван.
Свой ход с тобой пусть остановит время,
Пусть будет мне от жизни отдых дан.
***
привычно НОЧЬ не замечать в окне
но пусть она РАССКАЖЕТ сказку мне
О том, как превратиться в блики света
осенней НОЧИ и лететь к весне.
еще настырней БОЛЬ стучится в сердце,
мне боль РАССКАЖЕТ о прошедшем дне,
О том, как превратиться в песню ветра,
о БОЛИ в потаённой глубине.
старушка СМЕРТЬ горбатая, смешная…
мне смерть РАССКАЖЕТ в сладкой тишине,
О том, как превратиться в звёзд мерцанье,
о ЖИЗНИ, о бегущей вдаль волне,
где Я – лишь отражение вселенной…
я ПРОМОЛЧУ, я отвернусь к стене.
***
Песок пустыни. Книга Песка. Одинокий Хамсин бредущий от весеннего равноденствия к летнему солнцестоянию; молчаливый Кураш в солнечном одеянии, не устающий пасти белых овец синих пастбищ, знающий о том, что всякий царь и всякий раб, живущие на этой земле, видят его, могут коснуться его теплой руки и насытиться его горячим хлебом; печальный Халиф, поющий холодными ночами свои песни упавшим звёздам, а днём, превращающийся в дрожащие, зыбкие миражи. Все голоса мира – голоса пустынь… Шшшшши… Перелистывается страница бесконечной книги… Шшшшииии и на барханах проступают слова:
Найти себя – понять свои желанья.
Хлеб разломить – увидеть очертанья
Священных гор, красу седых вершин.
Паломники пришли из Рас-эль-Айна,
Из Феса, Хошк-Беджара… Сколько глаз
наполнило седых вершин сиянье.
Еще один взгляд в даль, глоток вина,
Песок пустынь поймет моё молчанье
А речь мою – лишь неба синева…
Я ухожу не раскрывая тайны
дыхания камней у вечных троп
из ночи в ночь, у троп земли бескрайней.
Все тише, невесомее шаги…
Найти себя – забыть свои желанья.
***
……о
…...ди
…..ноч
…..еств
…….о
…….I
горит свеча… ВОКРУГ МЕНЯ ТЕМНО
горит свеча… НОЯБРЬ ГЛЯДИТ В ОКНО
горит свеча… КОМУ КАКОЕ ДЕЛО
горит свеча… ОРЕХИ, МЁД, ВИНО
горит свеча… ЕЩЁ КОЛДУЮТ ТЕНИ
горит свеча… ЧЕЙ ВЗГЛЯД ЗАБЫТ ДАВНО
горит свеча… ЧТО ЗВЕЗДЫ МНЕ ВСЕЛЕННОЙ
горит свеча… НОЯБРЬ ГЛЯДИТ В ОКНО
горит свеча… Я ПРЕВРАЩАЮСЬ В КНИГУ
горит свеча… ВСЁ ЖИЗНИ ЛИШЕНО
горит свеча… Я ПРЕВРАЩАЮСЬ В БЛИКИ
горит свеча… ОНА ОДНА СО МНОЙ
черно во мне, страницы слишком ветхи
и не лицо во тьме отражено.