Безмолвного плача
хватает надолго.
Я ночь одурачу,
её непрозрачность.
Бессонницу пряча
в улыбку, как в маску,
я стану незрячей,
и день мой неласков.
И в нём, будто в спячке,
нет к солнышку дверцы.
Усталость, артачась,
вгрызается в сердце.
Ползу на карачках
по кромке апатии,
свернувшись в калачик,
скандирую: хва-тит!