Русский город зверьё окружило.
Нападают, скрежещут зубами.
Вороньё, чуя смерть, закружило.
В стаях чёрных кричат над волнами.
Пережито так много утрат,
Боли, горя, мученья в слезах.
Помнит небо и помнит закат,
Не угаснет всё это в сердцах.
Не жила там, но чувствую страх,
Ощущаю я привкус блокадный.
Часто вижу в мучительных снах
Из музея листочек тетрадный -
Тот листочек, где Таня писала,
Под сирену ослабшей рукой,
Как родных ее смерть забирала
И её позвала за собой.
На завод я не шла спозаранку,
Не терзал мне злой голод желудок,
Я на льду не крутила баранку,
Не теряла в мученьях рассудок.
Я не знаю, как топят буржуйки,
Всем, что может, хоть как-то согреть.
Хлеб блокадный не я брала в руки,
Те, что стали похожи на плеть.
Ужас бомб, что кидал самолёт,
Что нельзя передать и словами.
И в машине, ушедшей под лёд,
Не мои дети скрыты волнами.
Не жила там, но знаю немало,
Что в блокаду пришлось испытать:
И в музее была, и читала,
Только всё это не передать
На тебя я, мой город, взираю
И могу я блокаду представить.
Но тебя же, Великий, я знаю,
На колени никто не поставит!